Степан Пачиков является одной из заметных фигур российской компьютерной индустрии, основателем программной компании «ПараГраф» и занимал пост вице-президента Silicon Graphics в 1997–1998 годах. С 1994 года живет в США. В последнее время он занят разработкой гиперболоида. Интервью публикуется без изменений.

And the end of all our exploring
Will be to arrive where we started
And know the place for the first time
T. S. Elliott

Каждый человек в любой момент времени является
«мгновенным» завершением своей
автобиографии.
Из лекций М. Мамардашвили о З. Фрейде

— В публикациях о Вас подробно описывается период начиная с 1989 года, когда была основана компания «ПараГраф». Тем не менее Ваша репутация в российской компьютерной сфере уже к тому времени была очень высокой. Чем Вы занимались до создания «ПараГрафа»?

— В 1978 году моя первая жена ушла из семьи и отправила нашу дочь Катю к своей матери в Челябинск-65. Образовавшийся вакуум семейной жизни заполнился общением с друзьями и знакомыми, которые по воскресеньям приходили ко мне на улицу Удальцова на так называемый «домашний семинар».

Сначала, в течение нескольких месяцев, Коля Яценко (Каляба) делился исследованиями о роли выпускников царской Академии Генштаба в победе большевиков в Гражданской войне, доказывая, что молодые офицеры царской армии стали военными специалистами большевиков, чтобы доказать старым генералам их неспособность. Был интересный доклад Евгения Полецкого, посвященный критике книги Фоменко, Мищенко и Постникова «Критика древнейшей хронологии», основанной на идеях народовольца Морозова. Женя, используя гороскопы 1–2 веков до н.э., пытался подтвердить правильность исторических дат, поскольку созвездия на указанные даты совпадали. Боря Беренфельд рассказывал о гипотезе происхождения жизни, связанной со структурой кристаллов некоторых минералов, образующих микро-пустоты, сходные с формой ДНК, что могло способствовать появлению «двойной спирали». В середине семинара Володя Шарипанов вместе с Сашей Семеновым, талантливым математиком и пианистом, обсуждали «интересные аспекты теории музыки», концентрируясь на структурно-математическом исследовании гармонии и лада, фактически применяя алгебру к музыке.

О нас ходили слухи, что по воскресеньям собираются мужчины, не пьют водку и не приглашают женщин. Это было правдой: семинар был сугубо мужским, водку не употребляли, но иногда пили одну-две бутылки сухого вина, которые приносил кто-то из участников — обычно Юра Лезнер, а я всегда готовил одно и то же блюдо в разных вариантах — «солянку по-грузински».

В семинаре принимали участие и Саша Звонкин, ныне профессор вычислительной математики университета Бордо, соавтор одной из самых цитируемых статей в математике «О математической теории сложности», а также Жора Пачиков, нынешний президент «ПараллелГрафикс», являющегося частью «ПараГрафа», и Леша Китайник, кандидат физико-математических наук, специалист по размытым множествам, который занимал должность вице-президента по маркетингу и бизнес-стратегии в «ПараГрафе» в последние годы.

Хотя этот семинар не был моим первым организационным достижением, впервые я понял, что могу создать и удержать команду. В 1967 году в Новосибирском Академгородке, где я учился в физматшколе и на мехмате, я организовал первую в университете рок-группу «Black Lines», был её руководителем, иногда барабанщиком, а в основном — импресарио. Я тогда выбил у ректора Спартака Тимофеевича Беляева 5000 рублей и приобрел на безналичный расчет единственную в области немецкую ударную установку «Трола». Сейчас многие уже забыли, что такое были «безналичные деньги».

Если бы Саша Семенов, который работал ночью переводчиком в «ПараГрафе», согласился бы участвовать в конкурсе имени Чайковского, возможно, мы бы сейчас гастролировали вместе. Сейчас он подрабатывает гомеопатией и переводами с немецкого и английского, а я на даче в Катскильских горах «чинил трактор» и помогал Матвею Шпизелю собирать гиперболоид… Но об этом позже.

В 1984–85 годах, прочитав журнал «Электроника» и обзаведясь собственным персональным компьютером (как — отдельная история), я познакомился с Алексеем Семеновым — доктором физико-математических наук, незаурядным и прирожденным лидером. Он ввел меня в круг людей, которые под руководством Е. П. Велихова разрабатывали «Концепцию компьютеризации школьного образования». За два года работы в этой команде я многому научился.

В начале 1986 года Велихов предложил связаться с Гарри Каспаровым и организовать какой-нибудь компьютерный клуб. Мы познакомились с Гарри, и он предложил передать клубу большую партию компьютеров Atari, включая новейшие Atari 1040, полученные им по контракту Спорткомитета. Нужно было лишь получить отказ Спорткомитета и разрешение таможни. Тогда в этой истории помог Саша Мжаванадзе, сын первого секретаря ЦК компартии Грузии, который сыграл роль своего рода «доброй феи» на таможне. (Впервые он выручил меня в 1972 году, когда меня по требованию КГБ исключили из Тбилисского университета.)

Гарри Каспаров стал одним из основателей Московского городского детского клуба «Компьютер» и до сих пор входит в Совет попечителей. Я долгое время возглавлял клуб, сейчас президентом является Жора Пачиков, а я вместе с Гарри и Абелом Аганбегяном состою в Совете попечителей.

Мой первый бизнес, позже ставший основой «ПараГрафа», был создан 3 октября 1988 года и назывался «МикроКонтур». Он действовал как хозяйственно-расчетное подразделение строительного кооператива «Контур». Моим первым сотрудником стал брат Жора. Среди организаторов были и знакомые, в том числе Антон Чижов.

В то время я посещал семинар академика И. М. Гельфанда, и после моего доклада о будущем персональных компьютеров и роли новых оптических дисков получил записку: «Можем решить любую проблему. Дзюба, Кузнецов». Позже встретился с авторами записки и спросил, чем они занимаются. Они предложили список из двадцати задач, которые берутся решить. Я выбрал проблему распознавания рукописного текста как малозатратную. Правда, нужен был сканер — я взялся его достать.

Вот вкратце, Наташа, история моей допараграфической деятельности.

— В одном из академических источников я встретила информацию, что Вас исключили из Новосибирского университета по политическим причинам. Расскажите об этом. Считали ли Вы себя внутренним диссидентом?

— В 1968 году, по-моему, 21 августа, после ввода войск Варшавского договора в Чехословакию, мы с Изей Шмерлером ночью расписали стены университета и Торгового центра лозунгами вроде «Чехословакия — чехам», «Руки прочь от Чехословакии» и подобными. Нас не поймали, хотя пытались, мы даже разливали одеколон, чтобы сбить собак с следа. Утром я прятался у Раисы Львовны Берг, а уходил из её дома в женских туфлях. КГБ все-таки узнало, что это мы с Изей, хотя не было прямых доказательств.

Меня исключали так же неуклюже, как мы удирали: профессор Суслов ставил двойки, пока декан Борис Павлович Орлов не сообщил, что экзамена не будет, и предложил помощь с переводом. Он написал рекомендации в Новосибирск и Тбилиси, обещал задержать приказ об исключении. В Новосибирске никого не застал, поехал в Тбилиси. Там приняли, хотя не было русского отделения «экономической кибернетики», только грузинское. Разрешили не посещать занятия, сдавал экзамены на русском. Проучился три года и был единственным кандидатом на «красный диплом». Отвечал на вопрос шуткой из Пушкина. На военных сборах познакомился с Сашей Мжаванадзе, сыном партийного руководителя Грузии, он часто просил читать стихи вслух.

Пятый курс проходил практику в ЦЭМИ под руководством Виктора Ивановича Данилова-Данильяна. Написал и опубликовал научную статью, которую представил как дипломную работу. Вернулся в Тбилиси с отличиями. За месяц до госэкзамена меня вызвали из КГБ и предложили свалить все на Изю, который был в Израиле, чтобы закрыть дело. Я отказался. На следующий день декан зачеркнул «неуд», написал «отл» и выгнал меня с факультета. Шел по улице, опустив голову. В этот момент остановил Газ-69 — это был Саша. Он позвонил кому-то и через пять минут меня забрала черная Волга. Полковник от лица органов принес извинения и признал ошибки в работе. Зачет удалось исправить, через месяц получил «красный диплом». Мой отец, майор ВВС, умер не узнав об этом.

С Сашей я не виделся 14 лет. В 1986 году, пытаясь освободить подаренные клубу компьютеры от таможни, я столкнулся с ним в приемной министра. Саша слушал мою историю, уладил вопрос и мы вместе пили чай, обсуждая поэзию. Позже я узнал, что он умер от разрыва сердца.

Что касается вопроса о внутреннем диссидентстве, многие так себя ощущали. Отвечу шутливым акростихом Леши Китайника, написанным по случаю моего дня рождения в 1979 году, когда мы с Кристофером Инглишем наладили канал доставки в Москву большого объема «всякой литературы». Вот акростих (по национальности я — удин):

Средь «Континентов» и хинкали
Твой храм, удинский диссидент,
Ездок беспечных магистралей;
Пока запудрены скрижали
Армейской пылью алых лент,
Не горячись, СП — пожалуй,
У нас в запасе срок немалый.

Мне Леша Науменков вспомнил историю с кейсом. Примерно в 1980 году, набив кейс-атташе литературой, я поставил его на крышу Запорожца, пока чистил снег, и забыл. По пути на Киевском шоссе кейс упал, но я услышал звук, остановился и увидел около кейса КрАЗ. Открыв позже кейс, я обнаружил паспорт поверх книг. Судьба берегла… В те годы, работая начальником отдела АСУ в совхозе «Московский», я организовал отделение «Общества книголюбов» и активно распространял хорошие книги. Вот так, Наташа, все и было.

— Россия обладает востребованными за рубежом программистами, но при этом не вошла в число стран с заметными достижениями в компьютерной индустрии. В чем причина, по Вашему мнению?

— Давайте уточним перечень стран, сделавших существенный вклад в компьютерную отрасль. США — безусловно. Великобритания лет 17 назад была в числе лидеров с Acorn Archimedes, RISC-процессорами, транспьютерами. Япония — NEC занимает лидирующие позиции в суперкомпьютерах, страна — один из крупнейших поставщиков персональных компьютеров. В Европе есть Siemens, Philips, Nokia, Ericsson. Конечно, у нас такого нет, но с учетом абсолютного превосходства США Россия не выглядит аутсайдером по сравнению с Францией или Германией. Все отстают от США: кто меньше, как Япония, кто больше, как Италия. Вопрос нужно ставить иначе: почему мы так отстаем от США? Экономическая гибкость, динамичность и способность быстро перестраиваться сильно коррелируют с успехами в компьютерной области. Скорость, с которой Америка сделала ставку на Интернет, впечатляла, хоть и переусердствовала. Сейчас расплачиваются, но два шага вперед они сделали фактически.

Расскажу забавную историю: в 1994 году, когда про World Wide Web даже в «ПараГрафе» мало что понимали, а Антон сомневался в будущем интернета, в моем доме в Калифорнии переполнилась выгребная яма. Вызвал ассенизаторов, приехал блестящий отходовоз с надписью поверх цистерны WWW.SEPTIC.COM. Готов поспорить, что в 1994 году ни в одной другой стране нет отходовозной фирмы с собственным сайтом. Если наша экономика станет гибкой и динамичной (что сопряжено с риском проигрыша), уверен, Россия сократит отставание от Америки и обойдет страны социалистического общего рынка.

— Правда ли, что в 1986 году Вы отправляли письмо президенту Рейгану с просьбой отменить эмбарго на поставку персональных компьютеров в Россию?

— Я направил письмо (или статью в форме письма) Рейгану с помощью знакомого американца. Связь с ним потерялась — он присвоил деньги, принадлежащие Антону. О судьбе письма долго не было информации, пока несколько лет спустя мне не сообщили, что статья опубликована, кажется, в Washington Post под заголовком «Железный занавес эмбарго». Позже на её основе вышла моя статья «PC helped part the Iron Curtain» в юбилейном номере USA Today. Текст письма я уже не могу найти без долгой работы с дискетами, но суть была в том, что персональные компьютеры нужно ввозить без ограничений. Мой близкий друг Леонид Левин, профессор Бостонского университета и автор теории сложности, говорил в 70-х, что коротковолновые радиоприемники для СССР нужно сбрасывать с самолетов, что американцы сегодня делают в Афганистане.

В 1984 году выход Apple Macintosh сопровождался известным рекламным роликом, основанным на книге Джорджа Оруэлла «1984». В ролике зомбированные люди слушают Большого Брата (IBM) на большом экране, когда в зал ворвался человек с светящимся Макинтошем и разбил экран. Это символизировало пробуждение. В статье я отметил, что у создателей этого ролика было глубокое видение: через 17 лет персональный компьютер действительно сверг Большого Брата.

— В 1986 году Вы участвовали в создании Московского городского детского клуба. Чья это была инициатива и кто финансировал организацию?

— Я уже частично ответил — идея принадлежала Е. П. Велихову. Финансирование, включая оплату электроэнергии и аренды помещения, осуществлял ЦЭМИ, директором которого был академик В. Л. Макаров. Клуб был оснащен оборудованием благодаря Г. Каспарову и Спорткомитету. Клубу помогали академики Е. П. Велихов, А. П. Ершов, А. Г. Аганбегян, первый секретарь московского горкома ВЛКСМ В. Копьев и многие другие, которых трудно перечислить. Андрей Петрович Ершов написал резкое письмо в журнал «Техника молодежи», в котором осуждал статью журналиста Михаила Казакова «Дисплей-бой» с обвинениями в создании клуба для экспорта детских умов на Запад. Там утверждалось, что детей привозят в дорогих автомобилях, методика обучения скудна, а детей обливают компьютерными играми, которые в клубе вовсе были запрещены. Ершов пытался добиться от журнала опровержения, но журналистика проигнорировала его. Впрочем, Перестройка изменила многое.

— Гарри Каспаров связан с созданием «ПараГрафа». Как получилось, что он участвовал в развитии компьютерного бизнеса? Как вы познакомились с ним? И есть ли у него отношение к сегодняшнему ParallelGraphics и другим фирмам, произошедшим от «ПараГрафа»?

— После того как Велихов предложил пригласить Гарика в клуб, Леша Семенов узнал его телефон и подсказал, как общаться с Кларой Шагеновной. Она организовала нашу встречу. Гарри активно помогал в создании клуба, мы сошлись близко и много обсуждали, в том числе вопросы древней истории и компьютерных технологий. Он знал о моем желании создать подобие русской Bell-лаборатории. Когда я нашел иностранного партнера для СП — Скотта Клососски из Оклахомы — было естественно, что Гарри вошел в правление фирмы вместе с Макаровым, Аганбегяном и Скоттом. Все члены правления получили небольшие доли акций, но один по моей ошибке получил втрое больше, что в дальнейшем вызвало проблемы.

В 1994 году, 14 января, я начал проект «Виртуальная машина времени» для сына Саши. Гарри принимал активное участие в обсуждении, Л. Б. Переверзев предложил назвать проект «Альтер Эго». С развитием проекта я все чаще находился в калифорнийском офисе, с Гарри виделся все реже, и сейчас мы почти не поддерживаем связь.

Насколько мне известно, ни я, ни Гарри не имеем прямого отношения к нынешнему ParallelGraphics. Я некоторое время был членом правления. Но, разумеется, Гарри имеет косвенное отношение, ведь эта фирма выросла из «ПараГрафа», который возник из клуба, президентом которого по сей день является Жора Пачиков. Если бы не участие Каспарова в создании клуба и «ПараГрафа», мировой компьютерный прогресс мог пойти совсем иным путем, а не, как называют, Верхне-Чегемской — одной из подъездных дорог к нашему дому в Калифорнии.