Создатели российского портала компании Lycos Europe переходят от теории к практике. В апреле русский Lycos открыл вакансию директора по PR и маркетингу. Портал делается, и вопрос его продвижения — вопрос уже ближайшей перспективы. 10 мая директором по маркетингу Lycos.ru назначена Мария Черницкая, работавшая ранее директором петербургского отделения Cityline и директором по маркетингу Port.ru.
— Когда было принято решение о твоем переходе в ?
— Решение было принято буквально на днях, в течение этих праздников. Все это тянулось достаточно долго, поскольку это огромная компания, в которой решения принимаются многоступенчато. Поэтому было очень много интервью в течение месяца. Официально я работаю в Lycos с 10 мая.
— А когда планируется открытие российского сайта?
— Не хочется называть срок, поскольку это еще достаточно далеко. Предполагается, что в течение обозримого времени — может быть, несколько месяцев, может быть, 5-7 недель — будет объявлено об открытии.
— Чем именно ты будешь заниматься в русском Lycos?
— Основная ключевая фигура в российском Lycos — это Андрей Себрант, который является директором по стратегии и руководит всей адаптацией европейского Lycos для российского рынка. Он определяет стратегию развития, внешний вид и содержание русского Lycos. Моя же задача будет продвигать этот проект. Известно, что марка Lycos в России не так известна, как или , поэтому сейчас очень много сил будет потрачено именно на продвижение торговой марки , создание бренда, привлечение аудитории и удержание ее. Для решения этих задач я и иду на должность, которая называется директор по PR и маркетингу.
— Есть ли какие-то первые мысли, как будет происходить продвижение?
— Большая часть рекламы, как во всякой западной компании, не создается на местах, она вся централизованная. Поэтому основные слоганы общего характера, видеоролики и визуальные решения будут все равно европейские. Но адаптация будет. То, как мы сейчас это позиционируем, — это слоган «Окно в Европу». Поскольку Lycos — первый западный проект, который пришел на русский рынок. Причем Lycos сюда пришел не как Lycos.com, а как Lycos Europe — и поэтому слоган будет именно «Окно в Европу».
-Почему на этом этапе развития рынка ты выбрала такого работодателя, как Lycos?
— Понятно, что рынок поделен, понятны ключевые проекты и ключевые люди. Никакого развития сейчас внутри русского рынка нет — трудно представить, что что-то создастся на фоне общего кризиса. Поэтому Lycos был большой находкой — компания, которая только приходит на рынок, в то же время это brandname, в то же время это стартап. И именно поэтому все это интересно.
— Не получится ли так, что Lycos придет на уже умирающий российский рынок? Адекватен ли приход нового сильного игрока на умирающий рынок?
— Общий кризис не означает гибели, с моей точки зрения. Монстры русского интернета — ««, «» и тот же ««, объединенный с netBridge — никуда не денутся. Понятно, что 1999-2000 годов в русском Интернете уже не будет, всплеска каких-то безумных денег тоже не будет. Но проекты никуда не денутся, аудитория только прибывает в Интернет, она растет. Поэтому не будет сумасшедших действ в Интернете, грандиозных и неразумных трат денег и так далее. Но у меня нет даже мысли, что как бизнес это погибнет. Дальше будут какие-то перемещения, компании будут объединяться, сходиться-расходиться. Но вряд ли что-то рухнет и исчезнет.
— Концепции существующих российских порталов более-менее известны. Какова концепция российского портала Lycos?
— У Lycos в Европе уже многое отработано. Сделаны сервисы, которые востребованы, которые интересны людям, которыми пользуются десятки миллионов. Одна только почта у Lycos в Европе — это 47 миллионов пользователей. Lycos позиционирует себя как сервис-провайдер. То есть портал, который предоставляет сервисы, востребованные широкой аудиторией. И главной особенностью Lycos станет возможность открывать все новые и новые апробированные на большой аудитории сервисы с периодичностью в несколько месяцев.
— Будет ли на первом этапе сделано что-то уникальное для российского портала? Или это будет полностью перенесенная европейская модель?
— На первом этапе ничего такого не планируется, планируется, что портал сначала будет запущен с некоторым количеством локализованных сервисов. И потом они будут добавляться каждый месяц.
— С чего начиналась твоя работа в Интернете?
— Все началось после того, как я приехала из Америки. Начиналось все смешно, потому что я занималась наукой, была филологом, работала в набоковском фонде, проводила экскурсии. И у меня была идея создать сайт набоковского фонда. А одним из меценатов набоковского фонда была компания ««, тогда еще молодой начинающий петербургский провайдер. И вот я сидела и делала вдвоем с веб-мастером . А «КомСет» тогда только запускался. Сидели технари, и им нужно было писать рекламные тексты. Я просто вклинивалась в беседу и говорила — вот тут у вас явный прокольчик, надо сделать по-другому. В общем, через два месяца таких консультаций они предложили мне заняться у них рекламой, маркетингом и продвижением. И надо сказать, что у «КомСета» происходило все потом достаточно успешно. Тут трудно сказать, насколько велика была именно моя роль, хотя она была большая. Но еще командная игра была очень хорошая, очень сильное было желание пробиться на рынке. Через год, к лету 1998 года, «Компьютерные Сети» были уже очень известным провайдером на питерском рынке.
— После «КомСета» был сразу «Ситилайн»?
— Да, это был чистый headhunting, потому что один из владельцев «Ситилайна» — Емельян Захаров — позвонил мне прямо на рабочее место и спросил, не хочу ли я возглавить «Ситилайн» в Питере. И буквально на следующий день после того, как было объявлено о запуске «Ситилайна» в Санкт-Петербурге, я стала его директором.
— Как долго ты работала в питерском «Ситилайне»?
— Я работала там до осени 99-го. И очень он, надо сказать, продвинулся за этот год. «Ситилайн» сложно было продвигать, потому что это была московская компания на питерском рынке. Но через год «Ситилайн» стал одним из первых в Питере.
— Вторым после кого?
— После ««. Хотя по количеству пользователей на лето 99-го он был даже первым.
— Есть общее мнение, что «Ситилайн» смог так быстро подняться в Петербурге, в первую очередь, за счет демпинговых цен. Так ли это? Или были и другие причины стремительного взлета?
— К «Ситилайну» на тот момент было две претензии — плохое качество связи и демпинговые цены. Ни то, ни другое не было правдой. У «Ситилайна» просто сразу сложился негативный имидж, который пришел за московским «Ситилайном». И его трудно было побороть. Сетевое комьюнити не очень большое. Информация через всякие интернет-издания шла. Хотя, на самом деле, по техническим характеристикам «Ситилайн» не уступал «Петерлинку». Качество было одинаковое на тот момент. Демпинг цен присутствовал только первые три месяца. Потом мы выровнялись. И мы смогли повысить цены и не потерять аудиторию. Основа популярности «Ситилайна», конечно, была в том, что как в Москве, так и в Питере это был первый провайдер, который по-настоящему себя рекламировал. «Ситилайн» обращался к пользователям везде, где только можно было обратиться. Причем ходы были самые разные. Один из тех, который принес нам большую популярность — это реклама в справочнике «Алло, Петербург!», который вышел миллионным тиражом. Там были бесплатные часы. Во всем мире это самый известный способ рекламы — обратиться в каждый почтовый ящик. Добивается успеха тот, кто взял и разослал письма всем потенциальным потребителям. Это мы делали — листовки, письма, скидки для студентов. Тогда был актуален такой message, который надо было доносить до потребителя: «Интернет не только для взрослых, Интернет не только для богатых. Интернет — это для всех». И в первую очередь для тех, кому от 16 до 25. Когда аудитория обрисована, понимаешь, как к ней обратиться. И у меня был хороший маркетинг-менеджер, который до сих пор работает в «Ситилайне», — Боря Евдокимов. Очень креативный человек, с которым вдвоем было удобно работать.
— А на какую аудиторию, кстати, будет работать Lycos в России?
— Эта аудитория будет шире. От 14 до 40. Люди со средним достатком и выше среднего. Те, которые пользуются Интернетом, и те, которые только собираются им пользоваться.
— Ты была успешным директором успешной фирмы. Чем был вызван уход из «Ситилайна» в только что организованный Port.ru?
— Прошел момент стартапа. Началась достаточно рутинная работа. И тогда уже началась реорганизация внутри компании. Сейчас уже известно, что «Ситилайн» продан. Все это время его готовили к продаже — и компанию реорганизовывали. И уже не надо было двигаться вперед. Надо было на каком-то этапе остановиться, закрепиться и поддерживать все в имеющемся состоянии. Происходила очень жесткая регламентация.
— После «Ситилайна» ты работала последовательно в «Порте» и в компании . У меня сложилось такое впечатление, что ни с одной, ни с другой компанией ты не смогла сработаться также, как с «КомСетом» или «Ситилайном».
— Я пошла туда, потому что это было безумно интересно на тот момент. Сейчас «Яндекс», «Рамблер» существуют как реальные компании. В 99-м году, когда я пришла работать в «Порт», контент-проекты, порталы были еще только проектами, и никто не ощущал их значимость как компаний. Да и «Порта» тогда еще не было. Я пришла в компанию, которая гипотетически носила название «Порт», но в принципе была известна как Mail.ru. И приходилось каждый раз объяснять, что «Порт» — это те, кто сделал Mail.ru. Сейчас они уже громкие и известные, но в тот момент были еще дискуссии, как назвать компанию — «Порт» или Mail.ru. И тогда, поскольку я хотела быть связанной по работе именно с Интернетом, я поняла, что контент-проекты более актуальны, более интересны, чем другая работа.
Но «Порт» почти сразу тоже начал реорганизовываться. Это случилось достаточно быстро. Я пришла в октябре, а уже к февралю 2000 года это была огромная компания-монстр с целями, которые мне были не очень понятны. Мне до сих пор кажется, что «Порт» не сделал того, что должен был сделать, не реализовал того, что должен был реализовать, не добился того успеха, которого мог бы добиться. Возможности, с моей точки зрения, «Портом» были упущены. Непонятно, чего они добивались? На чем собирались зарабатывать деньги? Траты были астрономические. А Mail.ru до сих пор не очень хорошо работает. И ничего не было сделано для того, чтобы он работал лучше. Запущенные сервисы в большинстве своем оказались невостребованными и какими-то неживыми.
— Чем определяется успех менеджера на нашем интернет-рынке, на твой взгляд? Это вписанность в тусовку, это успешный опыт предыдущей работы, удача, что-то еще?
— Я думаю, что самое главное для менеджера — это опыт и репутация, которая к этому времени уже сформировалась.
— С кем бы на этом рынке ты стала работать?
— Надо сказать, что тот факт, что ключевую позицию в русском Lycos занимает Андрей Себрант, в первую очередь повлиял на мое решение. Он был одним из немногих, с кем мне бы хотелось работать.
— Кто-то еще, кроме Андрея Себранта? Гипотетически?
— Безусловно, Антон Носик, как человек совершенно блестящий и давший бесконечное число фантастически успешных проектов. Аркадий Волож — человек, репутация которого вызывает очень большое уважение. И сам он вызывает уважение своими действиями и тем проектом, который он сделал.
— Вопрос, которому крайне бы не обрадовались феминистки — чем отличается менеджер-мужчина от менеджера-женщины?
— На самом деле, на мое отношение к подобного рода вопросам очень повлияла жизнь в Америке. Как-то очень сильно выправились мозги и обратно не вправляются. С моей точки зрения, разницы нет никакой. Очевидно, в условиях русской жизни эта точка зрения неправильна. И сегодня я часто страдаю, что не могу выправиться обратно. Но все равно по-прежнему стою на том, что, на самом деле, разницы нет никакой. И не должно быть никакой. Другое дело, что вернувшись из Америки я чаще стала замечать то, что они называют sexual harassment. Но я рада тому, что работаю в западной компании, где эта разница, очевидно, еще меньше. Это культивируется — отсутствие разницы между менеджером-мужчиной и менеджером-женщиной. Одной из составляющих при описании моей должности было то, что менеджер должен быть энергичен и асексуален.
— Сейчас очень модно получать дополнительное бизнес-образование. Как ты считаешь, насколько это важно для работы, карьеры?
— Это вопрос ко мне как к человеку, который последние полгода работал в рекрутменте (Мария Черницкая в последнее время работала в компании . — Ред.). Действительно, сейчас в объявлениях о работе для топ-менеджеров среди прочего требуется MBA (степень Master of Business Administration — ред.). Но здесь есть большая проблема. Русский MBA не дает такого качества образования, как западный MBA. Поэтому в этом случае при приеме на работу, в первую очередь, важен опыт. Западный MBA очень ценится. Но те, кто приезжает сюда, сталкиваются с определенными трудностями. Они очень хорошие управленцы, получившие отличное управленческое образование. Но с реалиями российского бизнеса им справляться трудно. Потому что любой русский бизнес все равно держится на каких-то неформальных отношениях, неформальных связях. К чему трудно привыкнуть и куда трудно вписаться.
— Твои личные планы по поводу дополнительного образования?
— Мне хотелось бы получить бизнес-образование. Но даже русское бизнес-образование стоит сейчас больших денег — это все равно десятки тысяч. При этом котируется оно не очень. И тогда зачем это вообще надо? Если компания готова оплатить мой MBA — отлично, но сама я не готова сейчас потратить деньги на русский MBA. Можно получить западный MBA, для этого надо ехать туда, потратить либо год, либо два. При этом брать кредит. Надо сказать, что банки дают полный бизнес-кредит под образование, например, в Гарварде. Потому что гарантия, что человек, получив MBA в хорошем университете, устроится на хорошую работу и вернет кредит, — стопроцентная.
— Поскольку ты буквально еще вчера занималась рекрутментом, как бы ты могла обрисовать ситуацию на столичном интернет-рынке после длинной череды сокращений и увольнений?
— Могу заметить, что хотя «Порт» объявил об увольнении 150 человек, никто из этих людей не остался на улице, как это ни странно. Часть этих людей ушла в компанию, которая сейчас набирает обороты и сейчас громко выходит на рынок. Это компания «Микротест». Часть разошлась по каким-то средним проектам. Но с точки зрения рекрутера, я вижу, куда идут люди и где они будут нужны. Большое количество известных мне компаний офлайновых сейчас заводят себе интернет-проекты. Поэтому сейчас люди, повеселившиеся на волне такой активности в Интернете, заодно приобретшие опыт, знания, умения, славу, квалификацию, репутацию и т.д. — они сейчас востребованы в бизнесе недетском, неигрушечном. Туда они и переходят. Там уже не будет шальных денег, но будет каждодневная работа и стабильность.
— Ты филолог по образованию. Чем-нибудь занимаешься сейчас в том направлении?
— Я до сих пор веду набоковский проект. И в мои планы входит в качестве личного досуга заниматься его обустройством. Я хочу им заниматься в фоновом режиме и все-таки сделать близким к идеальному. С публикациями статей, с домашними страницами для всех желающих. Этакой Narod.ru для литературоведов. Многие люди живут далеко. Библиотеки сейчас бедные. Основной ценностью моего сайта была библиография и биография, картинки, тексты. До сих пор, набирая в Altavista или в «Яндексе «Набоков», я в первой тройке-пятерке нахожу свой сайт.
— Когда ты начала работать в National Job Club — ты переехала из Петербурга в Москву. И у тебя осталась здесь семья. Сейчас ты продолжаешь работать в столице. Как живется с семьей на расстоянии?
— Очень тяжело. Но все-таки Москва-Питер — это не Нью-Йорк-Москва. Поэтому я регулярно езжу домой, и дочка ко мне приезжает. И думаю, что со временем она переедет жить в Москву.
— Сколько ей сейчас лет?
— Девять.
— Об американском периоде. Что тебе дала Америка?
— Естественно, дала ужасно много. Я туда уехала сразу после окончания университета. До этого я жила только филологией. Надо себе представлять, какая это жизнь — филологическая. Я в Америке впервые смотрела кино по видеомагнитофону, а речь идет о 1995 годе. Не потому, что это сознательно искоренялось. Другой был уклад жизни — библиотека, университет, занятия, я преподавала немножко, работала в набоковском фонде, водила экскурсии. В этом и состояла моя жизнь. Но при этом я понимала, что если хочу заниматься Набоковым, мне надо уехать в Америку, чтобы читать архивы, изучать что-то, смотреть. Я поехала. В Штатах я училась, преподавала, работала в книжном магазине , много путешествовала.И тут многое открылось. И жизнь как-то сильно переменилась. Появилось ощущение того, что жизнь можно строить. И вернувшись сюда, жить как прежде было невозможно.
— Что для тебя является важным в работе?
— Имя компании, конечно же, очень важно. Надо заметить, что все компании, в которых я работала, это были компании с именем. «Ситилайн», и «Порт», и Lycos — это громкие компании.
Важна возможность двигаться вперед. Именно поэтому интересно работать в компании с самого начала, когда ты участвуешь в процессе становления, роста, развития, продвижения. Я работаю для самовыражения, исключительно. Что, может быть, для менеджера не всегда правильно. Для менеджера важно быть нужным колесиком в нужном месте, чтобы весь механизм вращался без сбоев. Персонализация менеджера — не очень хороша в большой компании. Но для меня, в первую очередь, важно самовыражение, возможность достигать чего-то и куда-то двигаться.
— Сколь долго твоя деятельность будет связана с Lycos?
— На самом деле, это первый раз в моей трудовой биографии, когда я предполагаю, что хотела бы проработать в компании долго.