Степан Пачиков — один из самых известных людей в компьютерной индустрии России, создатель софтверной компании «ПараГраф», вице-президент Silicon Graphics (1997-1998). С 1994 года проживает в Соединенных Штатах. В последнее время работает над созданием гиперболоида.
Интервью в письмах публикуется без изменений.
(«Степан Пачиков. Письма издалека. Часть I» читайте здесь)
Страница и огонь, зерно и жернова,
Секиры острие и усеченный волос —
Бог сохраняет все, особенно слова
прощанья и любви, как собственный свой голос.
И. Бродский
Современные технологии позволяют чередовать развлечения и
удовольствия в таком восхитительном темпе, что размышления
о вечности делаются действительно смехотворными
И. Ефимов
— В «ПараГрафе» работали такие программисты, как Антон Чижов, Евгений Веселов (автор
«Лексикона»), Алексей Пажитнов (автор «Тетриса»). Как Вам удавалось привлекать таких
специалистов? Сохраняете ли Вы отношения с ними сейчас?
— Я познакомился с Антоном и Женей году в 86-м, так как все, кто интересовался
компьютерами, а в особенности — персоналками, в конце концов друг на друга выходили.
Помогло еще и то, что ВЦ, где работали Антон и Женя, был в одном квартале от старого
здания ЦЭМИ на Вавилова, где сидел я, старший научный сотрудник Рабочей
консультативной группы при президенте АН СССР (по вопросам прогнозирования
энергоресурсов) под руководством академика М. Стыриковича. Я тогда раздобыл для нашей
группы одну из первых IBM-персоналок и гордо перед ней восседал вместе с Юрой
Лезнером. Отсюда был всего лишь один маленький шаг до знакомства с Чижовым, Веселовым
и Борковским, тремя легендарными программистами того времени. На PC могло ничего не
быть, но русификатор Чижова («Альфа», а потом «Бета»), редактор Борковского и
«Мастер» с «Лексиконом» Веселова были индустриальными стандартами. В те времена
компьютерный фанат мог не знать фамилию главы фирмы, поставлявшей одну из
многочисленных операционок, но уже потихоньку-потихоньку начавшей все остальные
выталкивать, но он не мог не знать эти три фамилии. Как в семидесятые было легко, не
вызвав подозрений, проверить, читал ли незнакомец «Архипелаг», задав невинный вопрос:
«Как правильно, зэк или зэка?» — так во второй половине восьмидесятых можно было легко
проверить, какое отношение к персоналкам имеет человек, спросив у него про
«Борковского-Веселова-Чижова».
Реально в «ПараГрафе» «от звонка до звонка» проработал только Антон. Он был одним из
«отцов-основателей», и все последние годы проработал в ранге вице-президента. Женя
проработал в «ПараГрафе» чуть больше года вместе с Олей Дергуновой. В
«ПараГрафе» располагался Олин офис, и «ПараГраф» был скорее «крышей» для «Мастера». Никто
в «ПараГрафе», кроме программистов, которых привел Женя, в его дела не вмешивался.
Женя принимал активное участие в нашем фирменном семинаре (а на семинаре выступали
многие, включая Билла Джоя — основателя Sun Microsystems) и был уважаемым в «ПараГрафе»
человеком, но он не был членом исконно параграфической команды. Еще в меньшей мере им
был Леша Пажитнов, с которым меня познакомил Андрей Скалдин, другой отец-основатель и
вице-президент «ПараГрафа». Пажитнов и Володя Похилько (царство ему небесное)
использовали «ПараГраф» в качестве механизма маркетирования и продажи своих продуктов,
не более.
Пока я жил в Калифорнии, я часто виделся с Пажитновым, который тогда работал в
«Майкрософте» (видимо, и сейчас работает, кто же уходит из «Майкрософта»?!).
С Антоном мы в постоянном контакте.
Женя — особый случай. Меня всегда к нему в «ПараГрафе» жутко ревновали. Все, начиная от
брата Жоры и кончая Шелей Губерманом (к которому, естественно, тоже ревновали). Я
считал и считаю Женю великим человеком и мечтаю сманить его из «Майкрософта» в мою
фирму EverNote, которая была создана под него и без него почти не имеет смысла. Идея,
лежащая в основе этой фирмы, мне видится совершенно замечательной, но без Жени не
имеет смысла. То есть, имеет, но не такой.
Наташа, Вы спрашиваете, как мне удавалось привлекать классных специалистов? Короткий
правдивый ответ — я на них молился! То на всех сразу, то, как говаривал ревнивый брат
Жора, «на отдельных любимчиков и фаворитов». Я молился на Пашинцева, Губермана,
Талныкина, Ляпунова, Осокина, Полякова, Науменкова — чувствую, Жора уже закипает — ну
и на всех остальных, которых было человек 80. Вот теперь молюсь на Матвея Шпизеля и
мечтаю молиться на Женю Веселова, если он променяет благополучие «Майкрософта» на
цыганскую жизнь в стартапе.
— В «ПараГрафе» работала также нынешняя глава российского представительства
Microsoft Ольга Дергунова. Чем она занималась в компании?
— Про Олю я уже написал. Оля — великий человек. Думаю, Женя Веселов, когда брал ее на
работу к себе в «Мастер», это уже понимал. А вот понимает ли Билл Гейтс — сомневаюсь.
Несколько лет назад на PC Expo я с ним случайно столкнулся в коридоре и, обмениваясь
несколькими фразами, сказал, что вот, мол, у вас там Оля Дергунова работает. She is a
great woman! Он как бы согласился, то есть покивал, но истинного понимания в его
глазах я не увидел. Но хватит ерничать! Билл тоже — великий человек, единственное
чего он не понимает, что ему без меня, как без рук. Windows давно бы пошел другой
дорогой — Нижне-Чегемской, — если бы Билл выслушал мои соображения по поводу UI :=)
(правда, так думают практически все, я — не исключение).
— Какую роль, по-Вашему, сыграла для российского компьютерного рынка Эстер Дайсон?
— Примерно такую же, какую сыграл Миклухо-Маклай для папуасов Новой Гвинеи. Он объяснил
всем, что папуасы — такие же люди. Кроме самих папуасов. Причем не очень понятно,
почему — видимо, считал, что папуасы это и так знают, и он их обидит объяснениями.
Когда я вижу наших программистов в американских фирмах, я так и слышу, как они хором
поют:
Не папуасы мы, не — плотники, да!
И сожалений горьких нет как нет,
А программисты мы, высотники, да!
И с высоты вам шлем привет!
Ну, о программистах позже, там вопрос на эту тему есть. Вернемся к Эстер.
| Esther Dyson знаменитая журналистка, гуру компьютерной индустрии (Edventure), проводит несколько знаменитых конференций: PC Forum и High-Tech Forum. Дочь знаменитого физика Дайсона (Dyson, Freeman. Издает журнал Release 1.0, последние тринадцать лет занимается в числе многих дел тем, что пытается втянуть Россию в мировую компьютерную индустрию. Большую часть жизни проводит в самолете, я много лет назад видел у нее карточку American Airlines — 16 миллионов миль! |
Я на Эстер в 1989 году немножко обиделся, когда она в своем журнале Release 1.0
написала, что «Пачиков — visionary, который рядится в одежды бизнесмена. » Visionary
звучало для меня почти как «то ли визионер, то ли резонер», а вот на то, что она
бизнесмена за мной не признала, Сережа Арутюнов тут же обратил мое внимание.
Попробуйте сказать Жоре Пачикову, что он отменный visionary, но плохой бизнесмен…
Так и я. Обидно было, да! Это уже потом, много лет спустя, я понял, какой комплимент
она мне отвесила.
Эстер много помогала «ПараГрафу» и мне лично. В основном благодаря ей я перезнакомился
со всем Олимпом.
Я часто слышу упрек в ее адрес: вот, мол, Эстер толкает IBS, а нас, мол, не замечает. Но Эстер помогает тем, кому хочет, на свои деньги и в свое собственное
время. Она, например, не приглашает на свою конференцию всех, кто этого хочет или
может за это заплатить, а только тех, кого она хочет там видеть. По своим —
эстеровским — причинам! Ну и, как говорят ныне, флаг ей в руки. Тем более, если это
вписывается в формат проводимого ею шоу. Все мы — немножко шоумены. Одни — больше,
другие — меньше.
Я вот, к примеру, очень хотел, чтобы она пригласила меня докладчиком на свой
East-West форум, поделиться, так сказать, нажитым (ну, не в прямом, конечно, смысле).
Не зовет. Но это же не повод на нее обижаться. Я Эстер люблю, и она это знает.
— В 1991 году «ПараГраф» получил заказ от Apple на систему распознавания рукописного
текста для Newton. Именно тогда Вы приняли решение покинуть Россию? Вы работаете
теперь в Америке, а Ваш брат — Георгий — в России. Так диктует бизнес? Или вы живете
там, где вам обоим нравится?
— Мы подписали контракт с Apple буквально за несколько дней до августовского путча 1991
года (Ларри Теслер, вице-президент Apple и руководитель проекта Ньютон, поседел,
когда узнал про путч). Мы, согласно контракту, перевезли в Купертино команду ключевых
разработчиков для работы над ньютоновским кодом и улучшения технологии
распознавания. Я стал проводить за пределами России более половины своего времени.
В 1992 году, в конце весны, после долгой поездки по США, я приехал в Сан-Франциско,
взял машину в аэропорту, выехал на мой любимый 280-й хайвей и поймал себя на мысли,
что «слава богу, поездка кончилась, и я уже дома», хотя впереди были еще две недели
до возвращения в Москву. Тогда, видимо, я и созрел. B июле того же года я перевез в
Купертино семью, сказав детям (им было 8 и 12), что они едут на несколько месяцев. Я
их не обманывал — мы так с женой думали! Но ошиблись. Новый офис «ПараГрафа» в
Саннивейле требовал все больше времени. Света тоже стала в нем работать («ПараГраф»
вообще семейная фирма, жены и дети многих сотрудников в нем работали). В начале
московским офисом руководил коллегиальный орган под председательством Антона Чижова.
Позднее, когда на первое место вышло трехмерие, офис возглавил Жора Пачиков. Мои
дети стали американскими школьниками. Визу L1 продлевать до бесконечности нельзя, и
многие из сотрудников калифорнийского офиса подали документы на грин-карту (вид на
жительство), а затем получили гражданство.
Так что, если отвечать на Ваш вопрос, то вначале «диктовал бизнес», а потом, когда он
диктовать перестал, появились другие причины — в основном, личного характера: Саша
заканчивает колледж в Болдере, штат Колорадо, Ксюша собирается поступать в
Колумбийский университет на будущий год, Свете нравится жить в Нью-Йорке и вообще в
Америке, а я начал новый, очень непривычный для меня бизнес… Кроме того — летать
стало опасно…
— Все ли сотрудники «ПараГрафа», которые уехали в Америку, остались работать там?
— Несмотря на мое явное нежелание увеличивать калифорнийский офис, многие сотрудники,
которые приезжали в Калифорнию в командировку на месяц-три, искали возможность и
аргументы остаться работать в калифорнийском «ПараГрафе» на более долгий срок и,
соответственно, привезти сюда семью. Если же такой «командировочный» был
руководителем группы или проекта, то он искал аргументы привезти сюда членов «своей
команды». Были разные причины, побуждавшие людей перебираться из московского офиса в
калифорнийский: об одной из них я писать не буду, а остальные — очевидны. Практически
все, кто этого хотел, своей цели добились. Вернулись только те, кто и не планировал
«закрепиться» в Калифорнии. Я думаю, что общее число сотрудников «ПараГрафа»,
перебравшихся в Америку надолго, приближается к полусотне, если не считать ParaScript, но
это отдельная история.
В 1996 году мы, по настоянию нашего американского совладельца Рона Каца, отделили от
«ПараГрафа» большую группу сотрудников, занимавшихся распознаванием рукописного текста,
написанного на бумаге (мы называли это «off-line recognition»). Создали отдельную
фирму «ПараСкрипт» (ParaScript LLC), членом Правления и одним из основных акционеров
которой я до сих пор являюсь.
Сегодня большая часть писем в Соединенных Штатах Америки с адресами, написанными от
руки, сортируется машинами фирмы Lockheed Martin, и на каждой из них стоит наша
технология распознавания. А недавно подписанный контракт с фирмой X приведет к тому,
что наши алгоритмы будут сортировать письма и в Европе. Последние годы фирма была
безумно прибыльна, и мы вложили большую часть денег в несколько новых направлений.
Пару лет назад «ПараСкрипт» перевез в Колорадо около 80 разработчиков с семьями на
постоянное проживание.
Но вернемся к Вашему вопросу. После приобретения «ПараГрафа» фирмой SGI c последующими
расчленениями моей команды на Cosmo и P&I, закрытием Cosmo, продажей P&I «Вадему»
(Vadem), народ разметало. В последнее время, в том числе из-за экономической
депрессии, некоторые бывшие сотрудники «ПараГрафа», блестящие программисты и
программные архитекторы, остались без работы. Не то, чтобы они совсем не могли найти
работу, но многие из них не могут найти работу, соответствующую их квалификации,
предыдущей зарплате (в районе 120-150 тысяч в год) и их самомнению (в хорошем смысле
слова). Каждый из них на вес золота — если бы у меня была сейчас программистская
фирма и финансовый ресурс, я бы их всех взял на работу, следуя популярному в
Кремниевой Долине правилу «звезду надо брать на работу в любом случае, чем ее
занять — второй вопрос». Леша Китайник недавно придумал афоризм: «Окружай себя
звездами, чтобы было кому освещать дорогу подхалимам…»
— Насколько Вам удалось сохранить команду, которую Вы когда-то вывезли из Москвы?
— Ни насколько, если не говорить о «ПараСкрипте», сохранение команды которого не моя
заслуга, а Рона Каца и Билла Перлмана. Остаток моей команды в «Вадеме» после моего
ухода из этой фирмы в конце концов перебрался в «ПараСкрипт» и там занимается перьевыми
технологиями, среди них Леша Китайник — руководитель Pen&Internet Technology Group,
Илья Лосев — руководитель отдела исследований и разработок «ПараСкрипта», Саша
Пашинцев — основной разработчик принадлежащего ныне «Майкрософту» «КаллиГрафера»
(CalliGrapher), а сейчас — руководитель проекта riteMail, и еще несколько
сотрудников, работавших с ними в «Вадеме». «Вадем», похоже, на грани банкротства,
несколько оставшихся там бывших сотрудников «ПараГрафа» недавно были уволены.
— «ПараГраф», пожалуй, самая успешная российская компания-производитель ПО, которая
продвинулась на Запад. Можете ли Вы еще назвать компании, коллективы, которые делают
в Америке или еще где-либо масштабные проекты? Или на Западе в основном покупали
российских программистов-одиночек?
— Я уже назвал «ПараСкрипт», который сортирует всю американскую рукописную почту, но это,
как и «ПараллелГрафикс» (ParallelGraphics), дитя «ПараГрафа». Я бы назвал Cybiko, если бы
он стал успешной фирмой, но он совершил несколько непоправимых ошибок, в том числе в
позиционировании продукта. Давид Янг, которого я глубоко уважаю и который делился со
мной своим проектом Cybiko в самой ранней стадии, предлагал мне стать его
соучастником (Жора в конце концов стал, вложив в проект кровно нажитые в «ПараГрафе»
деньги), но я отказался и честно поделился с Давидом своими сомнениями. Я очень люблю
предыдущую фирму Давида — «Abbyy» Она делает один из лучших, на мой взгляд,
софтверных продуктов в мире. Вот кого я хотел бы «раскрутить»!
Есть фирмы, основанные русскими, есть фирмы, в которых русские — основные
программисты, но крупных успехов, сравнимых с «ПараГрафом», я не припомню. Это не
означает, что их нет — просто я их не знаю.
— Какая репутация в США у российских программистов?
— По поводу русских программистов в Америке Сережа Осокин как-то в одной из наших
электронно-почтовых тусовок рассказал следующую байку:
Митра (англо-американский сотрудник «ПараГрафа», один из лидеров VRML-направления в
1996 году), сказал ему: «Я теперь понимаю, в чем разница между американским
программистом, русским и индийским. Если американцу поручить запрограммировать
заведомо глупую задачу, он будет несколько месяцев ходить за тобой, объясняя, почему
эта задача не имеет смысла; русский программист скажет «Есть!» и сделает то, что
хочет, то есть то, что он считает нужным сделать, а индус скажет «Есть!» и сделает в
точности то, что ему поручили». Теперь, Наташа, Вы понимаете, почему в Америке так
любят индийских программистов и относятся с настороженностью к русским? Есть одна
существенная разница между, скажем, мной и хорошим американским менеджером: я не умею
брать на работу американцев, а они не умеют брать на работу русских. Русские
программисты — на местный манер, software engineers — пользуются устойчивой
репутацией «трудноуправляемых». И это, на мой взгляд, правда. Выход из этого один —
надо поручать русскому программисту то, что он и так хочет сделать, — что я, в
общем-то, в «ПараГрафе» и делал всю жизнь. Вся моя работа сводилась к тому, чтобы
угадать, что Сережа Осокин хочет запрограммировать. Я это так хорошо угадывал, что мы
до сих пор не можем с Сергеем разобраться, «чья это была идея». (Правда, долгое время
в «ПараГрафе» бытовала добрая традиция by default считать, что все идеи — Пачикова.)
Идти на поводу у «русского инженера» противоестественно для американского менеджера —
в этом вся проблема.
— Почему Apple в итоге прекратила разработку Newton?
— Тому много причин… Главная, на мой взгляд, — «Ньютон» сильно опередил свое время.
Процессорной мощности АРМа того времени не хватало для реализации амбициозных задач
UI и распознавания. В результате нам приходилось идти на компромисс — снижать
скорость и качество распознавания. Знаменитый CEO c «лазерным видением» однажды
публично заявил, что распознавание не работает, и предложил отдать желающим его
«Ньютон». В 1999 году, через пять лет после этого эпизода, «Майкрософт» приобрел наш
«КаллиГрафер» у «Вадема» за очень большую сумму (мне посоветовали умные люди заменить
приблизительную цифру, которую я хотел привести, на слова «большую сумму») и включил
его в ядро своей операционной системы под названием Transcriber. Когда они стали
сманивать всех моих сотрудников, при явном пособничестве президента «Вадем», я был
вынужден покинуть «Вадем» (в знак протеста, что меня не сманивают).
— Второй блок разработок, которые Вы продвигали на Запад, были разработки в области 3D.
Аватары, трехмерные миры, машина времени, позволяющая путешествовать в виртуальных
псевдоисторических мирах. Вы были страстным идеологом будущего трехмерья. Есть ли
завтрашний день у «аватарных технологий»?
— Про проект «Альтер Эго» написано в свое время было много. У этого проекта были две
составляющие: «Виртуальная машина времени» (ВМВ) и «Мир маленьких планет» (ММП).
Главным идеологом ВМВ был я, а ММП — Жора. По максимуму моя идея ВМВ состояла в том,
чтобы дать возможность детям путешествовать во времени, посещать те или иные эпохи и
жить в них. Для этого было необходимо не только воссоздать обстановку, скажем,
Сиракуз 212 года до нашей эры, но и населить их толпами людей и всякой живности.
(Кстати, эту часть проекта мы довольно интенсивно обсуждали с Гарри Каспаровым:
оборона Сиракуз, участие в ней Архимеда, военные машины, им сконструированные.) Я
считал, что подобный проект потребует многих хорошо подготовленных участников
спектакля. Одной из компонент подобного путешествия во времени были
«ангелы-хранители», роль которых могли бы выполнять родители, помогая ребенку и
направляя его. Проект ММП — это миры, планеты, созданные людьми, использующими
специальные средства (tools). По замыслу Жоры, люди будут путешествовать по «чужим»
планетам. Оба эти «видения» требовали разработки соответствующих трехмерных
технологий и различного инструментария. На этом «ПараГраф» и сосредоточился. Получился
«суп из топора».
Началось все с «энжины» Саши Барилова, затем Эдик Талныкин, Миша Ляпунов с группой
очень талантливой молодежи создали не только самую эффективную для PC технологию
ренедеринга «D98», но и специальный язык описания трехмерных миров «Язык D», который
долго конкурировал с VRML, но в конце концов, скрепа сердце, мы его «сдали» и перешли
на VRML.Мы стали лидерами 3D и VRML (virtual reality modeling language), и наши
программы обработки трехмерных объектов на обычных PC и наши инструменты (Virtual
Home Space Builder) стали широко известны. Но чтобы создать даже простенький мирок,
размером в дом или хоть квартиру, мало иметь инструмент, надо еще быть и создателем,
художником. Инструмент может быть тяжелым в освоении, или легким, но если у вас нет
воображения, толку от него мало. Жора по своему складу художник — он, пользуясь любым
инструментом, будь то топор или VHSB, быстро и играючи сварганит что-нибудь
симпатичное. Большая же часть пользователей, как и я, не художники и не творцы. Я
прекрасно знал, как пользоваться VHSB, так как принимал самое активное участие в
разработке UI (user interface), но кроме пары комнат с окнами и диких обоев на стенах
ничего придумать не мог. На выставках мы либо показывали Жору, который лихо, на
глазах у тающих от восторга журналистов, творил дворцы и замки, либо, если Жоры не
было, показывали его заготовки, приговаривая, «вот, у нас тут один сотрудник, простой
начальник, налепил за пару часов». В конце концов, мы поняли, что это инструмент «для
себя» (то есть для Жоры и ему подобных), наняли изрядное число художников, поставили
над ними Лешу Науменкова и бросили клич «Кому чего построить?». Сначала на этот клич
прилетела одна японская компания и с нашей помощью понастроила трехмерных чатов. Было
страшно красиво и абсолютно бессмысленно и скучно. Мы отточили технику работы с
удаленным заказчиком, и следующей в наши сети попала «Дисней». Мы выиграли конкурс,
получили несколько миллионов, понаделали красивейших замков и алладинов (диснеевцы
были в полном восторге от наших художников). Все это оказалось на фиг никому не
нужным. Что с самого начала и было понятно, но «клиент/заказчик всегда прав», «деньги
не пахнут», «жить-то надо», «мы, в конце концов, делали, что они хотели», «наша
совесть чиста» и т.д.
Есть ли у «аватарных технологий» будущее? Конечно, есть. Разве Вам не захочется
придти в какую-нибудь компанию, неузнаваемо переодетой под другого человека, мужчину
ли, старушку ли, или под Билла Клинтона?
— В 97 году Вы стали вице-президентом Silicon Graphics. А SGI купила «ПараГраф».
Сколько Вы проработали в SGI ? Удалась ли Ваша карьера в этой компании? Что было с
«ПараГрафом» после SGI ? Что именно, какие технологии покупал позже Vadem?
— На волне нашего романа с «Диснеем», в самую его кульминацию, SGI (Silicon Graphics)
положил на нас глаз. Голливуд — традиционная вотчина SGI, и то, что эти русские
внедряют там модный VRML, не могло ускользнуть от их взгляда. Но это хоть и «Дикий
Запад», но все-таки не Москва, поэтому наехали на нас культурно, без всяких
«бандитских приемов». Сначала SGI долго кормил нас обещаниями вложить в «ПараГраф» 4
миллиона и стать совладельцем. Когда все другие инвесторы отпали из-за «высокой
планки», SGI сообщил нам, что они хотят нас купить и «так нам будет лучше». Долго
буду помнить эту встречу. По-моему, я чуть не расплакался. А как же «Альтер Эго»? Я
же детям обещал! Меня, естественно, уверили, что «Альтер Эго» только выиграет, и что
кому, как не фирме, на компьютерах которой сделан «Терминатор-2», «Парк Юрского
Периода» и прочие шедевры, реализовать мечту про Сиракузы и открытие Римского
Колизея! Мы с нашим президентом Грегори Слейтоном — он подчинялся мне — разыграли, не
сговариваясь, все как по нотам. Я заламывал руки, ходил с повешенным — или
опущенным? — носом ( Вы, Наташа, надеюсь, знаете по фотографиям, что у меня нос, как
у Сирано), а Грегори монотонно объяснял «Силикону», что горе Степана может облегчить,
да и то частично, только вдвое большая сумма.
Все в «ПараГрафе», за малым исключением,
хотели этой сделки: мы были на грани банкротства; конфликт между московским офисом и
калифорнийским всех измотал; мои ежедневные ночные телефонные разборки с Жорой стали
слегка напоминать братоубийственную войну, — так что мои страдания и нежелание
продавать «ПараГраф» всех немножко удивляли и даже пугали. Но знатоки в кулуарах
раскрывали «страшный секрет» — «это у него такая стратегия!». Меня «уговаривали» всем
миром, просили Жору «поговорить с братом Степой». Кончилось тем, что я театрально —
но не переигрывая! — заявил, что «вы, мол, все этого хотели — я умываю руки».
Последней морковкой, которую я получил в награду за свою «сговорчивость», было
вице-президентство «Силикона».
Сделка была подписана в июне, и в тот момент акции
стоили 16,4 доллара. К моменту формального вступления контракта в силу акции
«Силикона» были чуть меньше 30 долларов. Так как мы получили акциями, цена сделки
приближалась к 100 миллионам. Как вице-президент «Силикона», я не имел права
продавать свои акции, когда мне вздумается, а только раз в три месяца. Если бы не это
ограничение — я был бы сейчас богатым человеком и купил бы себе дизельный трактор
«Kubota»! А так, стыдно признаться, кошу траву и развожу перегной на
бензиновом «Крафтсмане»!
Я проработал в «Силиконе» почти год. Зарплата у меня была чудовищная,
ответственности — никакой. Остатками «ПараГрафа» управлял начальник отделения Cosmo —
Кай Фу Ли. Через три месяца хождения по митингам, без которых в «Силиконе» не могли и
часа прожить, я попросил разрешения забрать к себе в подчинение несколько «ненужных»
Кай Фу программистов и реанимировать «распознавательно-перьевой» бизнес «ПараГрафа».
Следуя известной поговорке «чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало», мне
разрешили создать отделение Pen&Internet Technologies, добавили к вице-президентству
титул General Manager, потребовали составить бюджет и написать бизнес-план. Бюджет я
попросил скромный — 700 тысяч в квартал, ну а бизнес-план мы с Лешей Китайником
написали запросто. Мы вдвоем это делаем лучше, чем поодиночке. К сожалению, дела
«Силикона» шли все хуже и хуже.
«ПараГраф» вообще приносил несчастье всем, кто с ним
связывался: Apple чуть не утопили, японский People World закрылся, «Дисней» до сих
пор не может оправиться, «Майкрософт», после подписания с нами «аватарного» контракта и
последующего приобретения «КаллиГрафера» чуть вообще не расчленили. Я с ужасом жду,
когда Билл Гейтс подаст на нас в суд и отнимет у меня мою дачу — Билл, это шутка! — в
Катскильских (Catskill — рысий ручей) горах в часе езды на север от Нью-Йорка.
Возвращаясь к «Силикону»: многолетний успешный президент «Силикона» Ed McCracken
подал в отставку, а новая метла в лице господина Белузо — нынешнего президента
«Майкрософта» — стала сметать балласт, и дни моего идущего в гору — без шуток —
отделения были сочтены. Нам предложили выделиться в независимую фирму, мы стали
искать инвестора (среди потенциальных инвесторов был и IBS) — не уложились в
выделенный срок. И нас — 16 человек, несколько патентов и лучшие в мире технологии
распознавания и чернильного морфинга — продали фирме «Вадем», которая делала
великолепный Tablet PC Clio, но ей не повезло с президентом. Плюс карма «ПараГрафа».
Между мной и президентом «Вадема» Джоном Джао быстро образовалась «китайская стена». И
хотя я был членом правления, старшим вице-президентом, генеральным управляющим
отделения, ничто уже не могло мне помочь спасти то, что я делал.
Удалась ли моя карьера в Силиконе? Помните анекдот про нового русского: «Вася, как
жизнь? — Удалась!»
— Чем Вы занимаетесь сейчас?
— Пишу ответы на Ваши вопросы. А если серьезно, то три месяца назад мы с моим другом
Матвеем Шпизелем основали в США научно-производственную фирму «Гиперболоид». В основе
лежат идеи Матвея по созданию источника узко сфокусированного обычного —
некогерентного — света, но для целей иных, нежели ставил перед собой инженер Гарин.
Это ручной фонарь (а также фара, прожектор) с очень ярким лучом, имеющим расходимость
менее 0,2 градуса. Основное применение — театры, шоу, полицейские вертолеты,
освещение глубоководных работ, фонарики для военных, охотников, рыболовов. Если мы
получим американский и русский патенты, на что мы надеемся, то хотим организовать R&D
центр в России, скорее всего, в Томске и новосибирском Академгородке, а также
производство на некоторых заводах бывшего военно-промышленного комплекса. В некотором
смысле, я хочу повторить бизнес-схему «ПараГрафа», при которой маркетинг и руководство
продажами осуществляет американский офис, а новые разработки и производство
осуществляются, в основном, в России. Такой, знаете ли, «Russian Bell labs», то,
ради чего я создавал ПараГраф. Но это задача-максимум. Задача-минимум — сделать
прототип и получить два патента. Прототип уже готов. Патент запущен, но процесс его
получения займет до года.
— Имеете ли Вы отношение к компании ParallelGraphics, которая продолжает заниматься в
России VRML?
— Имею, так как это бывший московский офис «ПараГрафа», который «Силикон» отпустил на
волю в 1998 году. В начале его создания я был приглашен Жорой в Правление, потом я из
него вышел. Потом пытался войти обратно. Скорее всего, не вошел. Там сейчас много
новых инвесторов, и они не понимают, какого аксакала — а также акына — они упустили.
— Вы проживали, по крайней мере, некоторое время, в Силиконовой долине. Чем Силиконовая
долина 2001 года отличается от Силиконовой долины, к примеру, пятилетней давности?
Что сделал с Долиной кризис в области высоких технологий?
— Я прожил в Кремниевой Долине восемь лет. В начале и середине девяностых это было
место тотального энтузиазма и оптимизма. Сейчас это юдоль печали. Начиная с конца
90-х, это напоминало храм, наполненный торгашами и менялами. Затем менял изгнали, —
точнее, их изгнал экономический кризис. Я думаю, что через пару-тройку лет Кремниевая
Долина залечит раны и вернется в свое обычное состояние. Меня постоянно удивляло и
расстраивало, что при огромных деньгах, которые крутились все эти годы в Долине,
никому не пришло в голову построить хороший оперный театр. Ближайшая опера — в
Сан-Франциско, оперный театр в Сан-Хосе не заслуживает быть упомянутым, Вилла
Монтальво в Саратоге — место чудесное, но очень камерное. Я уверен, что Долина
заслуживает и могла бы иметь более интенсивную культурную жизнь. А так, все с утра до
поздней ночи от скуки программируют, не то, что в Нью-Йорке. Может, в этом причина
успеха Долины? В Нью-Йорке в 6 часов офисы пусты, а в театры очереди.
— Вас не тянет
вернуться в Россию?
— Тянет. Но жена, дети…
— Как Вы оцениваете нынешнее положение хай-тек отраслей в России?
— Как-то Толя Карачинский, сидя со мной и группой наших друзей в джакузи в городе
Феникс на конференции Эстер Дайсон, сказал мне: «Когда ты рассуждаешь про
американский хай-тек, тебя интересно, Степа, слушать, а про российский — лучше бы ты
молчал», — и, видимо, был прав. Но в надежде, что он моих писем к Вам не читает —
занят делом — позволю себе порассуждать.
Мне нравится российский Интернет. Он сильно развился, несмотря на то, что в него было
вложено на порядок меньше денег, и у него на порядки меньшее число пользователей.
Зато на порядки более высокий образовательный уровень его создателей и участников
сделал его очень насыщенным и разнообразным. Один РЖ чего стоит!
Успех был бы еще более впечатляющим, если бы не очевидная и известная всем причина —
трудность доступа. По числу телефонов на душу населения Россия, хоть и превысила
уровень 1913 года, но не настолько, как другие страны. DSL же дома есть только у
небольшого числа людей (из моих знакомых только у Антона Чижова и Леши Науменкова).
Даже Жора сидит дома на модеме! Если бы деньги, брошенные на программу электронизации
России, потратить на субсидирование DSL в домах .. Ах! Но даже в Мексике с этим
плохо. Я вот сижу на радиоизернете в 11 мегабит в своем доме в Манзанийо, а мой
сервер соединен с сервис-провайдером обычным модемом. А Вы спрашиваете, скучаю ли я
по России!
— Куда надо двигаться отечественным компаниям?
— Это единственный вопрос, на который мне хочется ответить серьезно (опять же, в
надежде, что Толя Карачинский этого не заметит).
Компьютерная промышленность с недавних пор в тупике. Несмотря на стремительный рост
процессорной мощности и объемов памяти, пользоваться компьютерами становится все
труднее и труднее, и это — парадокс! Несмотря на все «бантики», освоить Windows
труднее, чем освоить Apple-II или PC-DOS. Во-первых, DOS не создавался для «мам и
пап, бабушек и дедушек». Во-вторых, объемы осваиваемого материала были
обозримы. Сегодня компьютерами пользуются все, — в частности, те, у кого нет времени
читать руководства, инструкции и help’ы.
Мне несколько дней назад позвонил один
знакомый из Москвы, известный и очень занятый человек, и пожаловался, что он не может
найти письмо, написанное мне, но не отправленное, а сохраненное в Outlook для
последующей работы с ним. Не может найти, несмотря на то, что он сделал в точности,
как я ему объяснял по телефону: открыл Outlook, нажал New, написал часть письма,
нажал крестик в углу, на вопрос «Сохранить?», ответил «Да». Мы перерыли с ним все —
как в воду кануло, пока мой знакомый не упомянул про какое-то сообщение о пропущенных
событиях, промелькнувшее на экране, когда он сохранял письмо. Тут-то я и понял, что
он нажал New, находясь не в Inbox’е, а в Schedule. В результате, он написал длиннющее
письмо и сохранил его среди событий того вторника. Ну, что стоило компьютеру спросить
у пользователя: «Мил человек, Вы, случайно, не письмо пишете? Уж слишком длинно…» И
если мил человек говорит «Да», то компьютер ему и подсказывает: «Ты, мол, перенеси
его в редактор писем, а для этого сделай то-то и то-то».
В подавляющем числе случаев,
наблюдая за тем, какие клавиши нажимает пользователь и куда он тычет мышкой, можно в
два такта оценить его уровень знания компьютера, аппликации, операционной среды и
тактично подсказать в самый нужный момент то, что пользователь, может быть, и не
знает. Впервые эту идею мы обсуждали на семинаре в «ПараГрафе» в 1990 году. Даже
название такому help’у придумали — «Айсберг». Я потом про эту идею кому только не
рассказывал, включая (!) самого. Нельзя сказать, что попытки что-то подобное сделать
не предпринимались. Примером может служить система меню в Microsoft Office 2000,
другим примером — Office Assistant. Но как же плохо это было сделано. Кроме
раздражения, эта скрепка ничего у пользователя не вызывала. Говорят, что в Windows XP
сделан шаг в этом направлении. Но, в любом случае, здесь непаханное поле для методов
искусственного (а также естественного) интеллекта, и места всем хватит! Мне хочется
предложить российским разработчикам порыть в этом направлении. Это не только не
трудно, а страшно интересно: надо показать им, то есть нам, что можно писать
программы для обычных людей. Для людей, которым неочевидно, почему в этом месте надо
нажимать на левую кнопку мыши один раз, а в этом — два, почему здесь надо нажимать на
левую кнопку, а здесь — на правую! Я, правда, слышал недавно — не скажу, от кого —
что не компьютер надо подстраивать под людей, а люди должны осознать, что они живут в
компьютерную эру, и должны свои мозги перестроить. Те, кто согласен свои мозги
перестроить на «компьютерный» лад, от такого help’а не пострадают. Все остальные —
выиграют. Еще одно соображение.
Сегодня российские специалисты, работающие в Интернете, уже показали свой класс и
могли бы высунуть голову за пределы русскоговорящего Интернета. (Что, в прочем, многие и делают без всяких моих советов: я только что послал своей дочери линк на английскую часть сайта www.haiku.ru/frog/engl.htm, куда попал через тот же «Нетоскоп»). В конце концов, Интернет живет за счет надежды на рекламные деньги, и можно было бы оттянуть на себя значительную часть рекламных денег, которые крутятся или будут крутиться в ближайшем будущем, или надежду на них. Есть еще одна великолепная идея, как реорганизовать современную почту — самого эффективного разносчика заразы, — но эта идея высказана Борей Беренфельдом и я ее не могу без его согласия пересказать. Он как раз сейчас пишет подробное предложение в фонды, чтобы получить под разработку этой идеи начальные деньги. Если бы предлагаемую им систему сделать в России… А потом всем ее продавать… Это настоящий проект XXI века!
В последнее время много говорят и спорят о контрактном программировании, «индийской
модели». У нас даже была по этому поводу интенсивная переписка с Толей Карачинским,
Леней Малковым, Антоном Чижовым, Игорем Баздыревым и дюжиной других друзей. Great Person Club — Московский клуб деятелей
информационных технологий, под руководством М. Донского и Г. Пачикова — тоже не одно
заседание этому посвятил. Мне кажется, что тот, кто этим хочет заниматься и у него к
этому призвание (как, скажем, у Антона), должен это делать. Но я не согласен, что это
столбовая дорога российского хай-тека. все-таки:
А программисты, мы, высотники, да!
И с высоты вам шлем привет, привет, привет!
New York — Wurtsboro — Manzanillo
ноябрь, 2001
| Из анкеты Степана Александровича Пачикова
1950 Удин Не состоял Новосибирская физ.-мат. школа, Новосибирский ГУ, Тбилисский ГУ, МГУ Кандидат физ.-мат. наук Специалист по теории размытых множеств 1975-1980 — начальник отдела АСУ совхоза «Московский» 1986 — один из основателей и многолетний руководитель Московского городского детского клуба «Компьютер» 1988-1997 — основатель и руководитель «ПараГрафа» 1997-1998 — вице-президент Silicon Graphics, general manager отделения Pen&Internet 1998-1999 — general manager отделения Pen&Internet Technologies, старший 1999-2001 — пенсионер штатного значения, член Правления «ПараСкрипта», «ИнфоТэйма» (InfoTame) и -, немножко, — «ПараллелГрафикса» 2001 — один из основателей и президент начинающей фирмы «Гиперболоид» Женат на Свете Кондратьевой Трое детей (Катя — 26, Саша — 21, Ксения — 17) |
Некоторые из упоминаемых в статье персонажей:
Жора Пачиков — родной брат, бывший руководитель московского офиса «ПараГрафа», а ныне
президент ParallelGraphics
Леша Науменков — бывший художественный руководитель «ПараГрафа», человек, создавший
легенданый концепт-фильм об «Альтер Эго», бабочка из этого фильма на долгие годы стала
символом «ПараГрафа»
Леша Китайник — бывший вице-президент «ПараГрафа» по маркетингу и бизнесу, а ныне
вице-президент и general manager отделения Pen&Internet Technologies при «ПараСкрипте»,
кандидат физ-мат наук, автор западной монографии по размытым множествам, прекрасный
поэт, лучший редактор бизнес-документов и контрактов с акулами империализма
Антон Чижов, Женя Веселов, Аркадий Борковский — легендарные программисты, многие
считают, что они плод воображения историков и на самом деле, следуя теории Фоменко,
являются литературными вариациями одного и того же человека, на роль которого
различные исследователи выдвигают разных известных деятелей прошлого, среди которых
встречаются и такие неожиданные кандидатуры, как Уинстон Черчилль, Махатма Ганди и
ряд других. Смею вас уверить, что все эти теории несостоятельны, так как я всех троих
знаю лично
Ольга Дергунова — Ах! Оля, Оля!
Шеля Губерман, Саша Пашинцев, Илья Лосев, Гриша Дзюба, Леонид Кузнецов — из числа
ключевых разработчиков технологии распознавания
Гарри Каспаров — специалист по древней истории, соратник Фоменко и Морозова,
шахматист
Виталий Мелик-Карамов — журналист, приятель Каспарова, автор статьи о «ПараГрафе» в
журнале «Огонек»
Эстер Дайсон, Владимир Познер — аксакалы, гуру, иконы
Л. Б. Переверзев — мыслитель и философ научного дизайна, один из последних
представителей эпохи Ренессанса
Саша Семенов — герой нашего времени, незаслуженно уволенный мной из ПараГрафа
Велихов, Аганбегян, Макаров, Стыриковыч — академики
Леша Семенов — мой бизнес-наставник, академик Академии информатики, ему я обязан не
только своими «административными университетами», но и защитой написанной десять лет
назад диссертации по размытым множествам (он заставил меня довести начатое дело до
конца)
Юрий Ремезас — вице-президет «ПараГрафа», в статье не упоминается, но того заслуживает,
ему ПараГраф во многом обязан своим комфортом
Боря Беренфельд, Юра Лезнер, Саша Звонкин — близкие друзья, прекрасные люди
Леня Левин — Великий Кабака, профессор Boston University, основоположник теории
сложности и NP-полноты, один из самых ярких вычислительных математиков (computer
scientist) XX века
Толя Карачинский — скромный бизнесмен
Кай Фу Ли — вице-президент «Майкрософта», бывший руководитель отделения Cosmo в SGI
Джон Джао — в статье упоминается
Стан Мясников (FatWare) — добрый самаритянин, ухаживает за безпризорным сайтом «ПараГрафа» и, по соглашению с «Вадемом», продает продукты «ПараГрафа». Говорит, что CalliGrapher 6.0 для WindowCE (это последняя версия, улучшенная уже после того, как «Майкрософт» приобрел все права) раскупают как горячие пирожки. Сейчас он довел=до ума и выложил на сайт PenOffice — еще одно детище параграфической команды
Грегори Слейтон — в течение последних полутора лет президент «ПараГрафа», человек,
которому я обязан своим материальным положением, председатель комитета «Кремниевая
Долина в поддержку Буша» во время недавних выборов
Рон Кац — американский инвестор в «ПараГраф», а ныне мой друг
Билл Гейтс — тот самый пророк, которого нет в своем отечестве
Эдик Талныкин, Миша Ляпунов, Саша Барилов — и добрая половина других сотрудников
ПараГрафа — гениальные программисты, архитекторы нашей 3D технологии
Сережа Осокин — определению не поддается. В настоящее время укрывает Склярова
Игорь Баздырев — скорая помощь быстрого реагирования. Чем-то напоминает Саваофа Баоловича из «Понедельника». Тоже укрывал Склярова и его семью
Митра — один из ключевых разработчиков VRML, я так их — обоих — и не понял
Леонид Малков — один из сотрудников и основателей «ПараГрафа», крупный теоретик IT
бизнеса, кладезь информации, руководитель фирмы Cogitum
Матвей Шпизель — яркий инженер в области лазерной и световой технологий, партнер по
бизнесу и бильярду
Моцарт, Малер, Шенберг — композиторы, в статье не упоминаются, но в моей жизни
присутствуют
Нью-Йорк — любимый город
Кремниевая Долина — самая яркая часть моей жизни
Варташен — моя родина
Тур Хейердал — знаменитый путешественник, мы с ним не знакомы, но он недавно доставил
мне массу удовольствия, высказав гипотезу, что удины — потомки скандинавских
викингов, а бог Один, можно сказать, один из удин
Manzanillo — крупный порт на тихоокеанском побережье Мексики (19 градус северной
широты)
Wurtsboro — небольшая деревня в графстве Sullivan штата Нью-Йорк.
Я c большим удовольствием упомянул бы еще около сотни сотрудников, которые составляли «ПараГраф», работали в нем,
писали коды, рисовали, чинили наши сети, маркетировали, считали доходы и расходы, были американцами и русскими, многие и сейчас работают в «ПараллелГрафиксе» и «ПараСкрипте», а некоторые в «ПараТайпе». Все они заслуживают доброго слова. Я всех их помню и про всех хотел бы
написать, даже про тех, кто подавал на меня в американский суд за сексизм (то есть
нарушение прав женщин. Жалко, что Наташа не задала вопрос типа: Судили ли Вас
сотрудники и за что?). Но это уже формат книги, а не интервью, и я ее когда-нибудь
напишу.