Еще 2 года назад Дмитрий Пучков работал в уголовном розыске. Теперь же в закрытом дворе на Лиговке в Санкт-Петербурге, в «Тупичке», размещается редакция сайтов «Тупичок Гоблина» и Obey the Game Law, где основным автором, редактором, креатором и т.д. выступает Старший опер Гоблин, личность, в определенных кругах легендарная — один из лучших в России журналистов, пишущих о компьютерных играх, и автор художественной книги на основе игры Quake «Санитары подземелий».
— Добрый день. Ты — человек, известный достаточно узкой тусовке, широкая же аудитория про тебя знает мало. Поэтому давай сначала. Как для тебя начались компьютеры и Интернет?
— Работал я в милиции. Трудился в угрозыске. Жить на зарплату опера трудно, семью содержать и вовсе проблематично. Поэтому моя мужественная женщина занялась коммерцией. Для коммерции нужен был компьютер, и мы его купили. Я, понятно, тут же стал играть в игрушки, потому что мне было не до коммерции. Работал тогда сутки через трое. Сутки боролся с негодяями, а трое суток отдыха уходили на то, чтобы застрелить всех монстров. Это был 1996 год и никаким Интернетом для меня до середины 97 года даже не пахло. На зарплату Интернетом не больно разживешься. Потом как-то проник. Покупал себе часов 20 на месяц. 20 часов как раз хватало на то, чтобы включить, загрузить страничку, срочно выключить, почитать, ну там — почту отправить-получить, туда-сюда. Интересовали меня — что тогда, что сейчас — только игрушки. С русскими ресурсами не знаком вообще.
— Чем ты занимался в милиции?
— Ну, чем уголовный розыск занимается? Злодеев ловил.
— Кем ты был в угрозыске по должности?
— Старший оперуполномоченный.
— Расскажи какой-нибудь интересный случай из милицейской жизни.
— Ты знаешь, они совсем неинтересные — эти случаи. Это в детективах автор пишет так, чтобы тебя, человека постороннего, заинтересовать. Ну, чтобы там была закрутка, запутка. А на самом деле, 90 процентов того, чем занимаются в милиции — это серая пьяная бытовуха. Все в нашей жизни строится пирамидами. Внизу, в основании — море всякой пакости. Наверху, в единичных случая, замгубернаторов отстреливают. Да, такое бывает — ограбления банков и прочее, что интересно зрителю/читателю. А в большинстве — бытовуха: выпили, поругались, сковородой по голове, ножиком в живот. Взял денег в долг, решил, что кредитора выгоднее зарезать, чем деньги отдавать, и прочее. На мой взгляд, это не очень интересно. Во всяком случае, далеко не так интересно, как в кино и в книгах.
— Монстры интереснее?
— Ну, монстры — это что-то такое, что в голове происходит. Игрушечная реальность с действительностью ничего общего не имеет. Тут все зависит от богатства воображения. Мне, например, книжки читать интереснее, чем кино смотреть. Точно так же и с игрушками. Когда играешь, в игрушки вживаешься.
Люди с возрастом теряют то образное восприятие, которым обладают дети. Маленьким детишкам в первом-третьем классе стараются картинки показывать, объясняют на реальных примерах. После начальных классов образование имеет строго вербальный уклон. Поэтому образное восприятие у школьников дохнет тотально, на корню. Сначала это отражается на памяти, а потом — и на восприятии чего бы то ни было. Тот, у кого образное мышление несмотря ни на что живет, тому в игрушки играть интересно.
Основная масса моих сверстников крайне скептически относится к компьютерным играм. Им это не интересно, кому бы я ни показывал. Ну а то, что на этом еще и денег можно заработать, вызывает серьезное недоумение.
Жена моя к этому поначалу крайне отрицательно относилась, естественно. Я бы даже сказал — с подозрением. Мол, чего это ты в детство впал? Но за первую статейку про игры мне заплатили тысячу рублей. Это при том, что зарплата у меня тогда была 800 рублей — при ненормированном рабочем дне, грязи, болезнях и опасности для жизни/здоровья прямейшей. За пойманного убийцу тогда могли поощрить премией в 200 рублей. За две такие премии я себе купил первую лицензионную игру — Quake. Он тогда 495 рублей стоил, вот 400 рублей из них были за двух отловленных убийц. Когда напечатали статью и дали за нее тысячу рублей, я просто обалдел. Как же так? Жесточайшая социальная несправедливость. Я много где работал — начиная с библиотекаря Библиотеки Академии наук и заканчивая помощником бурильщика, а попутно токарем, слесарем, водителем, сантехником и еще много кем. По большей части — физический труд. Не сказать, что тупой, но физический. Не творческая деятельность, далеко.
— А тут — чистая работа…
— Да я вообще не могу это за труд воспринимать. Одно дело 8 часов стоять у станка, другое — писать. Тут в собственное удовольствие кому-то что-то рассказываю про то, что я посмотрел. Я повеселился, людям вроде тоже интересно, и вдруг оказалось, что за это еще и деньги платят. То неделями дома не бываешь — и за это 800 рублей. А тут два вечера посидел — и тысяча рублей. Тысяча рублей за ту статью меня очень сильно тогда расстроила, а не порадовала.
Но вообще пишу не за деньги и не ради денег. Что тогда первый раз написал, что потом. Оно — так называемое творчество — либо само просится наружу и тогда получается хорошо, либо не просится и получается вымученное. Я считаю, должно само проситься. А вымученно — оно никому не интересно, в том числе — и автору.
За работу я это не считаю. Я сейчас занимаюсь тем, что мне нравится. Получаю от этого массу удовольствия. Так вообще только в сказках бывает.
В милиции мне тоже нравилось работать, но там существуют достаточно суровые рамки и ограничения. В первую очередь, нужна хорошая жена, правильная. Такая, которая одобряет твои моральные устремления, если тебе хочется всяких гадов там душить-ловить — практически за бесплатно. Это не все жены понимают — то, что ты любишь свою работу не за деньги. Но если денег в доме нет, то какие еще гады? И ведь не поспоришь.
Отрицательных моментов в службе — выше головы. Скажем, народ обретает профессиональные навыки, достаточно специфические. Негодяй ведь как преступление готовит? По-негодяйски: тихо, скрытно, ото всех все прячет, продумывает пути подходов, пути отходов, готовит алиби. А что такое оперативная деятельность? Яростно нелюбимая тема в русском Интернете, кстати. Обсуждение СОРМов, СОРМов 2 вызывает бурю ненависти. Но вроде очевидно, что злоумышленник готовится тайно, всегда тайно. И противостоять этому в открытую ни одно государство не может — ни тоталитарное, ни демократическое. И потому оно действует точно так же — тайно. Оперативно-розыскная деятельность — это постоянный кропотливый сбор информации. Если излагать примитивно — где-то неназойливо поговорил, что-то узнал, где-то один верный человек подсмотрел, другой грамотно подслушал, унюхал, ты кого-то завербовал, один тебе стучит на одного, другой доносит на этого, трали-вали, повсюду хитро раскинутые сети. А ты как паук сидишь в середине, все это слушаешь, смотришь, видишь, фильтруешь, анализируешь.
Рано или поздно любой на этой работе проходит две серьезные стадии. Первая — примерно после года или двух службы. Это когда тебе начинает казаться, что кругом вообще одни уроды и негодяи. Поголовно все — преступники и сволочи, просто некоторые пока еще не раскрылись. У большинства эта стадия проходит. У некоторых, понятно, нет. Потом, через определенное количество времени, ты сам становишься почти преступником. Постоянный баланс на грани закона: во многих ситуациях никто тебе не может сказать, что вот это — законно, а вот это — незаконно. На первом месте — «революционное правосознание». Если ты считаешь это правильным и это более-менее совпадает с законом, то это есть хорошо.
— Концепция Жеглова?
— Мое мнение — в фильме это показано не совсем правильно, не так как в книжке было задумано. Шарапов — он такой чистый, высокоморальный и непорочный. А Жеглов вроде не задумываясь на горло любому наступит. Но дело-то в том, что ловят преступников вот такие, циничные и жесткие. А хорошим можно быть тогда, когда кто-то ловит, а ты ему пальцем грозишь — вот ты гад, так некрасиво поступаешь. Высоцкий, конечно, своей харизмой задавил. А Конкин — вообще никакой. В книге — все не так.
Короче, в итоге получается, что во многих аспектах трудно сказать, преступник ты или нет. Навыки ты приобретаешь такие, каковые в нормальной жизни не применяются. Чтобы обрести нечто подобное, надо бы отсидеть лет восемь — на строгом. А ты специалист именно в этом. И когда получается так, что здесь тебе платят 800 рублей, а в любом другом месте меньше 500 долларов тебе как профи и классному специалисту платить не будут…
Никто у нас за последние 10 лет никакими спецслужбами не занимался. Точнее — занимались их развалом. Одним кажется, что люди у власти не отдавали себе отчет в том, что творили. Другие считают, что это делалось умышленно. В спецслужбах теперь чуть ли не всем видится что-то мерзкое — потайные коммунисты, душители свобод и прочее. Ату их! Давайте 5 раз КГБ расформируем, милицию расфасуем налево-направо.
И в итоге люди работе 20 лет жизни отдали, и вдруг им говорят, что они — полное дерьмо, никому не нужны, гады, душители свобод и прочее.
Какие свободы? Меня не интересуют ваши свободы. Я занимаюсь ворами, убийцами и насильниками. Вор должен сидеть в тюрьме, независимо от того, какой строй на улице.
И получается так. Ушли ветераны. А в подобной работе ты, проработав меньше пяти лет, вообще ничего не понимаешь. Вообще ничего, просто ноль, полный.
70 процентов нынешнего личного состава прослужило от года до полутора. Это не есть правильно — отсутствие преемственности и передачи опыта.
Вся имеющаяся на данный момент преступность у нас целенаправленно и заботливо взрощена, взлелеяна и выхолена. И достаточно многие ее направления и участки возглавляют ветераны спецслужб. Весь народ, который более-менее что-то там умеет, расходится в те места, где больше денег платят.
То, что мы имеем сейчас — откат от горячо любимых свобод — есть прямая реакция на то, что творили. И то, что президентом у нас Путин — тоже. Я не питаю никаких иллюзий в плане того, что вот, наконец-то, правильный парень взял руководство в свои руки! Но это, на мой взгляд, закономерно, что теперь у власти стоит он, а не кто-нибудь другой.
А оперуполномоченных бывших не бывает. Даже если ушел из конторы, связи с организацией ты не потеряешь никогда. Это применимо практически ко всем.
— Какое у тебя образование?
— Специальная школа милиции.
Образование в большинстве случаев — это просто многознание. В оперативной работе оно не сильно пригождается. А самые умные люди, которых доводилось встречать — воры в законе. Это, правда, ум, приложимый только к конкретным жизненным ситуациям — как деньги нажить, как и что поделить, кого как помирить, кого как перессорить, кого развести. Такие коллизии разворачиваются, что Спилберг отдыхает, однозначно. Все умные — они на воле гуляют. Все глупые — в Крестах сидят.
— В Интернете ты до сих пор называешь себя Старший оперуполномоченный Гоблин. Сейчас ты уже не служишь. Почему имя осталось?
— Это не столько я себя так зову, сколько меня так по привычке зовут. Когда начал писать, я службу нес, и потому называл себя так. Теперь это такая приставка издевательского скорее характера, а не утверждающее, что «я крутой». С таким же успехом можно было себя прапорщиком называть — у нас к милиционерам и военным одинаково относятся. Ну, мол, ограниченные, тупые и прочее.
Как человек изнутри, могу заверить, что там работают далеко не идиоты, категорически. Там масса людей достаточно умных и чрезвычайно хитрых. Поэтому меня всегда забавляет реакция людей на то, что я милиционер — смотрят как на говорящую собаку.
— Когда ты бросил службу?
— Я ее не бросал. Я уволился два с половиной года назад.
— Что тебе сказали на работе?
— Вообще к этому относятся отрицательно. Поскольку все работают за гроши, то каждый в какой-то степени считает себя не то чтобы героем, но человеком самоотверженным. Зачастую — люди идейные. Работающие под лозунгом «За державу обидно». Таких достаточно много.
Всеобщее представление о том, что все кругом взяточники и живут на какие-то неописуемые нетрудовые доходы не соответствует действительности. Мне за всю жизнь дали одну «взятку». Сидел за мной один грузин. Жена его привезла к тюрьме передачу. Я ее встретил, чтобы сразу передать. Она мне дала два кулька с продуктами, чтобы ее грузин хоть от голода не мучался. Я эти кульки взял в обе руки, а она мне в этот момент запихнула 50 рублей в карман джинсов. Ну не бросать же кульки на улице, выглядит по-идиотски. Так и ушел. Поэтому я тоже матерый взяточник.
В общем, любой уход воспринимается резко отрицательно. Сбежал, сволочь! Куда? В коммерцию? Ну — подонок, просто однозначно. Народ у нас к людям денежным относится резко отрицательно — и в милиции в том числе.
Ушел. Год очень сильно мучился. Для психики тяжело. Вчера ты был, ну не то, что там царь и бог, но при власти. А власть на голову очень вредно действует. Хочу казню, хочу милую. Дела, дела, дела — как в центре водоворота. Ты начальник, ты руководишь тем, руководишь этим. И вот ты враз уволился. Бах, и внезапно понимаешь, что теперь сам по себе. Одно то, что у тебя отбирают удостоверение и пистолет… Вообще, просто голый. Год я мучился, потом решил — пойду назад. Пошел, а за это время, как это положено в Советском Союзе, произошло усиление — личного состава было достаточно. Решили не брать, например, людей с плохим зрением. Поскольку оперуполномоченный — это такая разновидность десантника милицейского, то меня в очках туда не взяли. Я шел на ту же должность, туда же, на ту же работу… Меня все ждут, спрашивают, когда же ты балбес туда придешь, потому что людей непьющих там мало, а тех, которые хотят работать, еще меньше. Но мне сказали — нет, плохое зрение, все. Я сразу подумал, что, наверное, из меня денег вымогают, и решил дать взятку, чтобы потом внукам рассказывать, что я в уголовный розыск за взятку вернулся. Круто? Но поскольку навыков нет, я не понял, кому ее давать, и не пошел туда в очередной раз. К тому времени я уже зарабатывал 10 тысяч рублей в месяц, а шел обратно на тысячу рублей. Идиотизм, да? Но машина государственная так устроена, так работает. Сейчас забыл уже, как-то утряслось. Единственное плохо, что самоорганизовываться очень трудно. Когда привыкаешь к военизированным организациям, где все понятно, где там — враги, тут — свои, тяжело в одиночку. Я никуда на работу не хожу, дома сижу и занят сам собой. Полная бесконтрольность расслабляет. Я всегда себя казался таким железным, дисциплинированным, правильным, а тут очень тяжело оказалось себя в узде держать. Примерно год я боролся с собой, чтобы заставить себя хоть что-то делать организованно.
— Куда ты уходил из милиции? Просто писать? Вольным автором?
— Нет. Я пошел к приятелю. Приятель у меня торговал телефонами, радиостанциями и прочей ерундой. И я там стал торговать радиостанциями. Клиентура такая была. Ну, радиостанция стоит 500 баксов. Кто может купить такую радиостанцию? Ты же понимаешь. Ну да — банк какой-нибудь для своей охраны. Хорошо, когда банк — он много покупает, все чисто. А постоянно приходит всякое бычье бритое. Говорит — дай мне это, дай мне то. Я их только вчера за решетку сажал, а тут он — мой клиент, объяснить ему надо, уговорить купить. Полное омерзение, полнейшее. Я себя перебороть не смог. Только вчера их под зад в камеры загонял, а сегодня им улыбаешься. Поэтому я оттуда ушел. Не понравилось мне заниматься коммерцией, надоело. Я там проработал ровно год, после этого года пошел восстанавливаться в органы. Назад не взяли, с тех пор я сам по себе. Сижу себе, сочиняю чего-то, играю в игрушки, пишу про них и в общем-то неплохо живу.
— Чем ты занимаешься сейчас еще, кроме написания статей?
— У меня сейчас есть сайт, свой сайт. До того я проживал на quake.spb.ru и
на у Завхоза. Проживал я там вместе с Завхозом, что-то писали. Потом
приобрело это все глобальный размах. Но чтобы чем-то всерьез заниматься,
надо получать за это достаточное количество денег, для того, чтобы получать
деньги — это должно опять-таки носить коммерческий характер. Для того, чтобы
получать еще больше денег, надо нанять людей. И если сначала это был такой
хардкор, мы такие «крутые специалисты» там обитали, то в итоге набрали
пацанов. В итоге вся хардкорность пропала. Мне не интересно то, что там
пишут. Мне неинтересно читать то, что написано подростком. Ну бывают,
конечно, клевые один-два, а основная масса ничем не затрагивает. Теперь у
меня свой собственный сайт, купил я себе домен под названием . более расторопные граждане купили до меня — не упустили возможности. На Dailytelefrag я уже
проживал отдельно. Как это называется — хостинг? ДТФ был сам по себе, а
«Тупичок Гоблина» сам по себе. И они мало пересекались.
— Когда у тебя появился отдельный «Тупичок»?
— «Тупичок» на ДТФ появился 3 ноября 98 года, а стал отдельно существовать на Oper.ru 10 ноября 99 года. Oper.ru у меня не один, у меня несколько сайтов существует. Oper.ru — это такой мой сугубо индивидуальный, личный сайт, и есть еще несколько штук под . Ogl.ru — это игрушечный ресурс, рассчитанный на молодых людей. Ну кто в игрушки играет? До 22 лет, дальше не играет никто.
— Ну, я бы не сказала. Бывают игроки и солидного возраста.
— Ну, это не носит уже характера нездорового фанатизма. Та аудитория, которая ходит ко мне в «Тупичок», — это люди от 25 до 35. Ядро такое. Их не столько игры интересуют, сколько то, что я по этому поводу думаю, лично я. Точка зрения милиционера их как-то интересует. Существуют свои каноны того, как пишут про игрушки. Вот я беру игру, вот я ее воткнул, какие у нее системные требования, сколько она места заняла, какая он там — зеленая, незеленая? Сильнее ли автомат гранотомета? Вопрос очень зверский, на самом деле, такие словесные баталии вокруг этого происходят. Правильный ли промежуток перезарядки? И прочее. Дети любят именно вот это — технические аспекты, для них это очень серьезно. Для меня игра, в первую очередь, — игра, интересно мне/неинтересно. И я собственные впечатления излагаю. Как акын — на что гляжу, про то пою. Никаких канонов я не соблюдаю, мне это категорически не нравится. А так — стрельнул, тут же вспомнил случай из жизни: а вот помню, третьего дня… У себя я пишу вот так. Это привлекает одну аудиторию. А Ogl.ru — для другой аудитории. Там про игрушки вообще, про все. Есть новостной раздел. Есть у нас там «Школа выживания». В Quake, например, играешь — куча всяких тонкостей. Если со стороны смотреть, то это глупое развлечение — бегаешь и стреляешь. А на самом деле, когда ты хорошо бегаешь и хорошо стреляешь, все это достаточно хитро: где-то таиться, откуда-то выскочить, как стрельнуть — сильно думать надо. Наша «Школа выживания» посвящена тому, как правильно себя вести, куда бежать. Пользуется большой популярностью. Потом еще раздел, посвященный электронному спорту. На данный момент все эти Квейки доросли до того, что проводимые чемпионаты уже имеют такие суммы призов, что это выливается в отдельный совершенно спорт. Одно дело, когда на работе с друзьями пострелял, другое дело, когда собирается до 500 человек участников, призовой фонд 100 тысяч долларов. Это и интерес вызывает совершенно другой, и подготовку. Мы освещаем все западные события, наши тоже. Даже у нас за первое место умудряются платить тысячу, а на чемпионатах по рукопашному бою, где тебя потные мужики коленями по морде бьют, победителю дают 400 долларов.
— Ogl.ru — тоже твой личный сайт?
— Он у нас на двоих. C littleB. Он программер, программную сторону обеспечивает, а я идейную.
— Ogl.ru делает команда или только вы вдвоем?
— Только я и он. Для этого не надо никаких команд — мое такое твердое мнение, потому что мне не нравится, чтобы все было строго канонизировано, мне больше нравится, когда присутствует личная точка зрения. Как в жизни? У меня есть некоторое количество знакомых, вкусам которых я доверяю, и если человек мне говорит, что этот фильм интересный, я беру и смотрю. Мнение критиков меня не интересует, мнение моих знакомых меня интересует больше. Точно так же на все в этой жизни ориентируешься. Как тебе фильмы присоветуют, точно так же и с игрушками. Игра может мне нравиться, а может не нравиться. Это цельное, это произведение искусства, в конце концов. Там народ достаточно грамотный работает, вкладывает в игрушки душу. Нельзя это препарировать. Иногда может быть графика какая-нибудь кривая, а игрушка — супер. Препарирование мне не нравится. Есть человек, с мнением которого совпадает мое мнение. И к его мнению я обязательно прислушаюсь. Мне хочется, чтобы писали такие люди. Именно так делаю я сам, и хочу, чтобы так делали другие люди.
— Сайты для тебя — это хобби или коммерческий проект?
— На данный момент они не приносят огромного количества денег, но я более чем уверен, что принесут. Поскольку мы не самые последние парни в этом деле, то коммерческая выгода должна рано или поздно случиться. Народ ко мне ходит достаточно образованный, немолодой и не бедный.
— Сейчас уже зарабатываете какие-то деньги?
— Конечно.
— На чем?
— В основном, на баннерах.
— На западных?
— Нет, только на русских. Это не зверский источник дохода, но тем не менее. Само себя это дело окупает и приносит деньги.
— Чем еще занимаешься?
— Сочиняю серию книг. Поскольку службу свою я очень сильно люблю, бывшую, то сочиняю серию книжек про то, как наша действительность выглядит с точки зрения оперуполномоченного. Как натренировать память, как за кем-нибудь смотреть, как не давать смотреть за собой. Это не супер-секреты спецслужб, но, скажем так, — знания, полезные любому в определенных жизненных ситуациях.
— Кто тебя издает?
— Нынешнее время при всех своих отрицательных моментах обладает вполне себе положительными чертами. У меня есть родственник, военный летчик, командир воинской части, прошедший Афганистан и Чечню, поэт. Душевный очень парень. Когда-то давно он пытался издать книжку стихов. Книжка эта — 10 на 12 сантиметров, скрепкой скреплена. Но для того, чтобы издать ее при советской власти, были пройдены все круги ада: он вступил в Союз писателей, совершил невероятные усилия. А теперь все настолько просто. Пишешь книжку, берешь деньги, идешь в типографию, тебе печатают столько, на сколько у тебя денег хватит. Если ты никому не нужен, то книжку никто не купит, если кому-то нужен, то, по всей видимости, раскупят.
— Какие у тебя тиражи?
— От трех тысяч и более.
— Ты продаешь только через Интернет или традиционным способом тоже?
— Через Интернет гораздо больше. Книжки про Quake неинтересны тому, кто не понимает, что такое Quake. Хотя на данный момент, я считаю, масса интернет-пользователей в стране, конечно, мала, чтобы продажи были эффективны. Массы еще не сильно прониклись. Громадного размаха, чтобы все это миллионными тиражами разошлось, такого нет.
— Что еще делаешь?
— Пытаюсь снимать кино. На основе игрушек. В игрушках, как известно, бегают человечки и стреляют. Я изобретаю к этим сценам сюжеты и пытаюсь это дело превратить в кино. В последнем, третьем, Квейке есть модельки разных бойцов. Моделька бойца из Doom, бойца из Quake, бойца из Quake II. А из третьего Квейка там такой сержант седой. Вот они вчетвером собираются — ветераны всех игр фирмы , и с местными монстрами сражаются.
— Что значит кино?
— Ну — в игре ты можешь участвовать либо как персонаж, либо как наблюдатель. Та же самая видеокамера, как на концерте — на подъемном кране таскают туда-сюда. И здесь также. Можешь с одной стороны посмотреть, с другой. Звук к этому записывается. Боевая сага такая. Если удастся с id Software договориться и вылезти с этим фильмом на широкий всемирный простор, на английский его перевести, это должно быть интересно.
— В каком виде будет это кино? Диск?
— Да, это будут компакт-диски. Диски выйдут в виде приложения к журналу. Продавать их пока нельзя, так как нужна лицензия от id Software.
— К какому журналу будет прикладываться диск?
— ««. Я туда пишу время от времени. Это журнал, не играющий в псевдоинтеллектуальность. Для аудитории от 15 до 20 лет, самый большой сейчас по тиражам.
— В какие журналы ты еще пишешь?
— Никуда больше. Я одно время старался изо всех сил, меня это как-то так волновало, имя как таковое и вообще. У меня очень большая производительность. То, что я пишу — это же поток сознания. Интересно, наверное, читать, потому что я для данной аудитории личность редкая. Я не студент, не интеллектуал, не технарь. Мои рассказы про то, как я что-то пытался проинсталлировать, просто повергают всех в истерику. Им интересно читать именно вот это. Для меня написать такое никакого труда не составляет. И поэтому в определенный момент я строчил аж в четыре журнала и две газеты. Но потом, когда тебе ставят сроки, задают темы, на мой взгляд, все это выхолащивается. Очень резко причем. Я же текст сначала напишу, потом напечатаю, потом карандашом весь исчирикаю, и так до десяти раз, пока не нахлопаю себе по рукам, чтобы прекратить, иначе переставление слов и особо грамотных пауз будет продолжаться до бесконечности. А там, как это у нас — быстрее, скорее, и мне это очень сильно разонравилось, и я это прекратил. Время от времени я пишу в «Страну игр». Там у меня есть специальная рубрика — «Уголок Гоблина». Она моя личная, под меня. Вот я туда иногда пишу. Мне приятно, что меня там так ценят. И вроде как неплохо я для них там что-то сочиняю. Я очень не люблю, когда начинают чего-то исправлять, я это категорически отвергаю. В «Стране игр» ко мне никто не придирается — как написано, так и замечательно. Ну и, соответственно, коммерчески это самое успешное издание из всех, которые у нас существуют — там и платят как следует. Меня это вполне устраивает. Ну и подходят, так сказать, индивидуально. Я сижу в своем «Углу», что-то там вещаю, тоже приятно, безусловно. Я уже и не успеваю что-то писать по поводу каждой вышедшей игрушки — я играть в них не успеваю. Последние полгода я ни во что и не играл почти — так иногда в Quake порвем друг друга.
— На Западе публикуешься?
— Нет. Ну — это надо переводить. За все это время перевели только одну статью про игрушку «Руна». Ну ее перевели так, что мне не показали, повесили так как есть. Но даже при том, что повесили так, как есть, криво переведено, те, которые «Руну» делали, отметили обзор как особо замечательный, им понравилось. Это такая игрушка про викингов, там всех саблей зарезать надо, бегать — головы отрубать. Да, на Запад, безусловно, хотелось бы. Я с западными разработчиками регулярно общаюсь, интервью всякие беру. Но это неинтересно широкой публике. Мне интересно с ними говорить, но публика почему-то считает, что я вообще записной весельчак, что у меня смешно все должно быть, какие-то подколки. И когда в интервью нет ничего смешного, я никого не отпинал или из ушата не облил, это расценивается как преступное малодушие — чего ты их так вообще? Поэтому не пошли интервью. Я замышляю поездку. Хочу прокрасться в Соединенные Штаты. За кордоном я никогда не был. Батя у меня, правда, служил в Германии, и я там закончил 10 класс. Школа там в Ставке Вермахта. И хотя тоже социализм, все это резко отличалось от нас. Но дальше Берлина Восточного я никогда не выезжал. Поэтому у меня вот такое здоровое желание просочиться в Соединенные Штаты, в главный оплот империализма и посмотреть, как они там живут. Я замышляю собраться туда месяца на три. Чтобы посмотреть, что там происходит на самом деле. Не из красной пропаганды тогдашней и не из восторженных воплей нынешних. Посмотреть самому и что-то вроде «Одноэтажной Америки» сваять. На что похожи Соединенные Штаты с точки зрения милиционера :).
— Как твои друзья по старой работе относятся к твоим новым занятиям?
— Ну, когда я рассказываю, что я играю в игрушки и получаю за это деньги, все думают, что я шучу. Убедить мне никого не удается. Я им всем, естественно, книжек надарил. Книжки вызвали изумление — ничего себе. Никто никакого доверия, в общем, не испытывает.
— А жена как смотрит на твою нынешнюю жизнь?
Самый показательный момент был такой. Когда народ принялся писать мне огромное количество писем, жена меня все просила — ну покажи, что тебе там написали. Читала-читала. И говорит: «Я думала, ты один такой придурок, а вас оказывается вон сколько». Это так — шутейно, но было смешно. А так, ничего, положительно все относятся. Еще у меня подросток есть — 19 лет возрасту.
— Наверное, уважает?
— Да, просто вне себя от гордости, что папа такой авторитет среди сверстников. Куда там. И мне разные письма родители детей пишут.
— Про что?
— Ну, у меня ж такие, с одной стороны, сугубо большевистские взгляды. Но на самом деле, я, когда пишу, упираю не на то, что коммунисты — хорошо, а демократы плохо, а на то, чтобы ты баран сходил бы — в зеркало посмотрел на себя, потому что как ты к людям относишься, так и к тебе относятся. Для меня вроде вещи очевидные, но подростки воспринимают это как откровения — вот как оказывается бывает. А родители пишут благодарственные письма. Особенно мамы. Пишут, что я на их балбесов положительное влияние оказываю. Пишут, например, что их отпрыски наркотики не жрут, потому что я сказал, что это нехорошо. Меня сначала настораживало, что я превращаюсь в культового такого персонажа. Но с другой стороны, слава богу. Чем меньше по помойкам шарятся, тем, наверное, лучше. Так что от мам письма получать особенно приятно.
Обсудить в форуме (Сообщений : 1)